Рунн отправил последний шар в выбранную лузу и прислонил кий к бетонной стене.

– Ловлю тебя на слове.

20

Тарион чинил глиссер. В тишине раздавался лишь звук капель, падающих на пластиковый пол сухого дока Голубого Двора. Вместе с водой капал пот русала, хотя в доке ощущалась прохлада. Едва придя сюда, он снял рубашку, поскольку даже тонкая хлопковая ткань ему мешала. Вчера, когда он возвращался с болот, в двигатель попали камыши. С ремонтом легко справились бы местные механики, но Тариону хотелось починить глиссер своими руками.

Ему требовалось время, чтобы разобраться в недавних событиях.

Проснувшись сегодня утром, он и представить не мог, что вскоре будет говорить с принцем Пропасти, явившимся в облике кота. Такие фантазии вообще не посещали Тариона, храни его Урда. Но это было лишь началом. Следом выяснилось, что авалленский принц – мятежник Офиона, разыскивающий Зофи Ренаст и ее младшего брата. Дальше русал узнал, что Даника Фендир отправила Зофи собирать какие-то важные сведения, касающиеся астериев. А ведь он шел в квартиру Брайс с единственной целью: выяснить, что известно Итану Холстрому.

Как оказалось, ровным счетом ничего.

Вот такой из него капитан разведки. «Капитан как-его-там» – так прозвал его Холстром. У Тариона даже появилось желание прикрепить на стол табличку с этой надписью.

Холстром хотя бы согласился ему помочь, если при поисках мальчишки понадобится волчье чутье. Если Кормак сказал правду и Пиппа Спецос охотится за Эмилем… тут не до политики, поисков Зофи и требований Речной Королевы. Перво-наперво нужно найти мальца. Хотя бы ради того, чтобы уберечь от превращения в живое оружие, не дать его дару буревестника послужить злу. И помощь Холстрома здесь будет очень даже нелишней.

И потом, волк явно тяготится вынужденным бездельем. Нужно чем-то его занять.

Дверь в сухой док шумно распахнулась. Пахнуло журчащими потоками и водяными лилиями. Тарион продолжал смотреть в недра мотора, зажав в руке гаечный ключ.

– Я слышала, ты здесь, – произнес мелодичный женский голос.

Тарион нацепил на лицо улыбку и обернулся через плечо, чтобы взглянуть на дочь Речной Королевы.

Она была в своем обычном просвечивающем голубом платье, оттеняющем ее кожу теплого коричневого оттенка. В густых черных локонах поблескивал речной жемчуг и кусочки абалоновых жемчужин. Босые ноги не мерзли в холодной воде, покрывающей пол. Она всегда двигалась так, словно плыла под водой. Русалочьего облика у королевской дочери не было; ей почти не перепало русалочьего наследия. Она была элементалем в человеческом обличье, одинаково свободно чувствующим себя на воздухе и под водой. Полуженщина-полурека.

– Вот, чиню. – Тарион поднял ключ, на который намотался клок речной травы.

– Почему ты до сих пор занимаешься этим сам?

– Люблю работать руками. Осязаемая работа.

Тарион прислонился к глиссеру на подставке. Капельки воды, блестевшие на стенках, охлаждали разгоряченную кожу русала.

– Неужели тебе мало работы у моей матери, если ты тратишь время на это?

Тарион изобразил очаровательную улыбку:

– Хочется чувствовать себя знатоком механизмов.

Дочь Речной Королевы негромко засмеялась и подошла ближе. Тарион застыл, не смея отодвинуться от ее ладони, оказавшейся у него на груди.

– В последнее время я тебя почти не вижу.

– Твоя мать нагружает меня разными делами.

«Все претензии к ней», – мысленно добавил он.

Дочь Речной Королевы застенчиво улыбнулась:

– Я надеялась, мы с тобой…

Она покраснела. Тарион догадался об окончании фразы.

Вот уже несколько лет между ними не было интимной близости. Что ей вздумалось сейчас? Водные духи отличались взбалмошностью. Поначалу Тарион привлек ее, она получила желаемое, потеряла интерес и двинулась дальше, не обращая внимания на клятвы, связавшие их навсегда.

Тарион накрыл ее изящную руку своей, провел пальцем по бархатистой коже:

– Сейчас поздно, а завтра мне вставать спозаранку.

– Но ты не пошел спать. Возишься с этой… машиной.

Отношением к новой технике она целиком походила на мать. Тарион долго мучился с нею, пытаясь научить обращению с компьютером. Успехи были более чем скромными. Вряд ли она знала, как называлась машина, которую он чинил.

– Вожусь, потому что завтра она нужна мне для работы.

Вранье.

– Эта машина нужна тебе больше, чем я?

Да. Тут и выбирать нечего. Однако Тарион изобразил еще одну улыбку:

– Обещаю: в следующий раз непременно.

– Я слышала, ты сегодня был в наземном городе.

– Я постоянно там бываю по долгу службы.

Дочь Речной Королевы посмотрела на него, и в этом настороженном взгляде он уловил зависть.

– И с кем ты там встречаешься?

– С друзьями.

– С какими?

Невинные вроде бы вопросы, но после них она нередко заливалась слезами и шла жаловаться матери. Последний раз это было считаные дни назад, после чего Тарион оказался на рыбачьем судне в Хальдренском море, с приказом найти и доставить тело Зофи Ренаст.

– Могу назвать имена. Брайс Куинлан, Рунн Данаан, Итан Холстром и Хант Аталар.

Аидаса и принца Кормака он называть не стал. Никакие они ему не друзья.

– Брайс Куинлан? После весны о ней что-то говорили. У нее еще звезда есть.

– Да, – ответил Тарион, ничуть не удивившись, что она спросила только о женщине.

Дочь Речной Королевы опять настороженно посмотрела на него. Тарион сделал вид, что не заметил этого, и непринужденно добавил:

– Ты, наверное, знаешь: у них с Аталаром отношения. Неплохое окончание после всего, что выпало на их долю.

– Как мило. – Дочь Речной Королевы заметно успокоилась и опустила плечи.

– Я бы хотел познакомить тебя с ними.

Вранье чистейшей воды.

– Надо спросить у мамы.

– Завтра я снова с ними увижусь. Ты могла бы пойти со мной.

Предложение было спонтанным, совершенно необдуманным, но… он десять лет сторонился ее, старательно скрывая, что тоже охладел к ней. Может, в их отношениях что-то изменится?

– Так скоро? Чтобы подготовить маму, мне понадобится больше времени.

Тарион склонил голову, изображая полное понимание:

– Тогда сообщи, когда сможешь пойти. Устроим двойное свидание.

– Что это такое?

Телевизоры на Голубом Дворе были редкостью. Во всяком случае, в покоях Речной Королевы они отсутствовали вовсе. И потому ее дочка даже и понятия не имела о популярной культуре и вообще о современной жизни. Если уж на то пошло, и их помолвка лишь называлась так. Для Тариона она стала узаконенным рабством.