– Значит, вы не были с ним близки.

«Нет, не были, – подумал я. – Только я не доставлю тебе удовольствия от осознания своей правоты. Надо же, надумала ставить другим диагнозы!» Тот, кого я считал своим отцом, был мне в детстве совершенно чужим человеком.

– Я не могу заменить тебе отца, в этом мы сходимся с тобой во мнении, – сказал я, игнорируя ее замечание. – Но это не значит, что я не понимаю, насколько тебе сейчас тяжело.

Роза ничего не ответила.

– Ты знаешь, – продолжил я, – есть множество проверенных лечебных методик, помогающих людям справляться с депрессией после утраты близких.

Храня молчание, Роза начала опять печатать.

– Эти методики помогли Эми изменить свою жизнь к лучшему, – добавил я. Хотя и понимал, что это ни к чему не приведет. Э. доверяла Розе и уже похвасталась ей, что сократила прием лекарств. Только все это плохо кончится. – Я тоже веду дневник, – сменил я тему разговора. – Точнее, журнал.

– Общение с Джаром пошло на пользу? – спросила Роза уже менее враждебно.

– Мы с ним много говорили о литературе.

– Джар – хороший учитель. Внимательный.

– Я буду иметь это в виду.

– У вас вай-фай работает? Что-то у меня не получается выйти в интернет.

– Сейчас посмотрю.

– Мне нужно отправить по электронной почте несколько писем.

Я поискал карту, но на обычном месте – на камине – ее не оказалось. Э. пользуется другим роутером в доме – узкополосным, но вполне достаточным для ее нужд. А у меня в сарае широкополосная оптоволоконная сеть. Но потом я увидел карту, у телефона. Я взял ее, посмотрел код доступа, записанный неразборчивым почерком Э., сообщил его Розе и вышел из кухни. Через две минуты Роза уже стояла у задней двери и звала меня. А я проверял наши винные запасы. Э., может, и сократила дозы бензодиазепинов, но пить стала больше. Мы оба стали пить больше.

– Похоже, с вай-фай все же проблемы, – посетовала Роза.

Я вернулся на кухню, сел за стол и заглянул в ее «Макбук Эйр». Роза подошла и встала рядом за моей спиной. Когда я начал проверять настройки, у нее зазвонил телефон.

– Привет, малыш, – отозвалась Роза, отходя к открытой задней двери.

«Малыш!» – покосился я на нее. Роза смотрела на меня, но, перехватив мой взгляд, тут же отвернулась. Как будто я вмешивался в их разговор. Иногда я просто поражаюсь, до чего же Роза напоминает мне Э. в молодости. Мне бы очень хотелось, чтобы наши отношения наладились.

Окошко почтового ящика Розы на Gmail было минимизировано. Но меня не занимала ее переписка с ребятами из колледжа. Меня интересовал ее дневник. И не воспользоваться шансом я не мог. Из чисто профессиональных соображений, конечно. Я хотел посмотреть, насколько настоящий дневник отличается от моего журнала. Впрочем, была и другая причина: мне нужно лучше понять Розу, узнать, чем она живет, раз я собираюсь изменить к ней свое отношение, пойти на контакт, как-то сблизиться с ней.

Покопавшись в настройках, я быстро понял причину сбоя: Роза ввела неправильный код. Через несколько секунд связь установилась.

Я снова покосился на дверь. Роза была явно увлечена разговором и уже не обращала на меня никакого внимания. Без всяких колебаний я развернул окно Gmail до максимального размера, создал новое письмо, прикрепил к нему файл с Розиным дневником, который я без труда нашел на ее рабочем столе, и послал на свой электронный адрес. Потом зашел в папку «Отправленные», удалил свое послание, перешел в папку «Удаленные» и там тоже его удалил. А затем настроил все, как было: высветил папку «Входящие» и минимизировал окошко почтового ящика. Литературная кража. Считается ли она преступлением?

– Все в порядке, – стараясь дышать ровно, заверил я Розу, которая как раз закончила разговор и вернулась к кухонному столу.

– Спасибо. А что за проблема была? – спросила она, усаживаясь за стол.

– Почерк Эми. Ты неправильно ввела ключ доступа.

– Джар передает вам привет, надеется, что ваш роман продвигается.

– Я только что сделал важный рывок, – сказал я, не в силах спрятать улыбку.

Сегодня мой охранник принес мне «цивильную» одежду – широченные брюки в стиле Али-Бабы и куртку из флиса. Он дал мне их перед уходом. Сказал, что это – награда за мое хорошее поведение. Видимо, заключенная перестала вызывать у него недовольство.

Я не хочу надевать эти вещи. Я приберегу их на тот случай, если мне все-таки удастся отсюда вырваться.

Сам он никогда не отпустит меня, тем более после такого. Единственный мой шанс оказаться на свободе – это побег. Я стараюсь не возбуждаться при этой мысли, и все же чувствую, как по телу распространяется адреналин только оттого, что я пишу слова «побег» и «свобода». Я должна оставаться бесстрастной, сдержанной, пассивной и хмурой на вид.

Никаких эмоций. Ни радости, ни печали. Ничего.

Мой охранник – человек привычек; он строго придерживается заведенного порядка и педантичен даже в мелочах. Но он обязательно допустит ошибку. Мы все рано или поздно ошибаемся.

– Я нашел это в кабинете. – Джар вертел в руках фотографию. Они с Максом возвращались в «Лендровере» назад, проезжая Херефордшир. – На этом снимке Роза и Седжал, девушка, о которой Роза пишет в дневнике.

Макс посмотрел на фото.

– Но ведь это не доказывает ее связи с этим местом, разве не так?

Макс кивнул. Они проезжали мимо входа на территорию армейских казарм. Джар бросил взгляд на ворота: охранник на посту. Он никогда не понимал армейской жизни с ее однообразностью и нудностью. И что привлекало в ней других людей, оставалось для него неразрешимой загадкой.

– Эта фотография доказывает, что Роза была в приюте, который, как оказывается, действительно расположен недалеко от базы САС. И она доказывает то, что она сама написала в дневнике.

– Ты так считаешь?

– Роза описала свое пребывание в приюте в Херефордшире. И вещественное доказательство тому – фотография ее пребывания в упомянутом приюте. – Джар всмотрелся в снимок: – Здесь даже виден фасад дома на заднем плане.

Удовлетворение, которое Джар испытал, удостоверившись в том, что Роза действительно посещала приют, о котором писала, развеялось, как только он снова сел в машину. Его тревожило настроение Макса.

– Я снова видел Розу, – сказал Джар. – Только что, в этом доме.

– В спальне? – покосился на него Макс и тут же устремил взгляд вперед, на дорогу.