– Помоги мне! Помоги мне подняться, пожалуйста! Я не могу встать.

Последние слова он произнес еле слышно, потеряв в крике слишком много сил.

– Питер вас укусил? – не подходя близко, спросил мальчик.

– Нет. Он хороший пес… Мне плохо. Я ранен…

– Дурак он, а не хороший пес, – взрослым басом, по-хозяйски ответил мальчишка, ударяя пса кончиком поводка по морде. – За курами гоняется. Как спустишь с поводка, так и бегай за ним.

Питер безропотно снес шлепок хозяина. Теперь он не казался таким ужасным, хотя все еще порыкивал в сторону Шишкова.

Мальчишка подошел ближе. Увидел, что на человеке кровь, и замер на месте как вкопанный:

– Ой!

– Не бойся, – простонал Шишков. – Я не бандит. Меня бандиты ранили. Я водитель…

Больше он не мог объяснять. Не хватало сил. Он понял – бесполезно. Сейчас мальчишка испугается и убежит. Спасибо, если догадается позвать взрослых… А если нет?

– Помоги мне!

Но мальчишка без лишних колебаний подошел и подставил плечо.

– Хватайся, – переходя на «ты», панибратски предложил он Шишкову. – Тьфу ты, кровищи-то сколько из тебя натекло. Как из кабана!

Не обижаясь на «кабана», Шишков навалился на мальчишку всей тяжестью. Парень помог ему подняться. Едва передвигая ногами, Шишков медленно пошел по тропинке.

– А у тебя пистолет есть? – осведомился мальчишка деловито. – В тебя из чего стреляли? Да не наваливайся ты так! Тяжеленный… А у моего отца есть ружье. Он мне раз дал стрельнуть по банкам, так я чуть не оглох. А у вас тут что, разборка была?.. А мы раз с пацанами одного покойника в Оке выловили летом, тоже милиция приезжала. Он уже весь гнилой был… А тебя из-за чего хотели подстрелить? На бабки проставил небось, а?

Шишков почувствовал прилив слабости. От голоса мальчишки у него звенело в ушах.

– Постой, дай отдышаться, – попросил он.

Пока он стоял, прислонившись к дереву, мальчишка осматривал его со всех сторон, как мумию в музее, считая дырки на одежде.

– М-да, классно они в тебя стрельнули, – одобрительно сказал он, ковыряя пальцем дыру на его куртке. – Прямо в сердце метил. Болит?

– Пить хочу, – невпопад ответил Шишков.

– Понятное дело, столько крови потерял. Тебя в руку ранили. И тут еще одна дырка, смотри… Кажись, пуля насквозь прошла. Эх, жалко, уже темно, надо будет завтра пулю поискать. Наверное, там где-то должна валяться. А их сколько рыл было?

– Много.

– А ты чего один? Или тебя братаны помирать оставили?

Шишков сжал зубы, чтобы не послать засранца к такой-то матери.

Пацан, не говоря ни слова, неожиданно расстегнул на Шишкове куртку и полез рукой во внутренний карман.

– А! – радостно завопил он, нащупав там что-то.

Наверное, именно таким тоном Архимед выкрикнул свою знаменитую «Эврику».

– Я думаю!..

Мальчишка вытащил руку из кармана.

– Я думаю, чей-то ты живой?.. А вон оно что!

Он разжал ладонь.

Шишков посмотрел на его ладонь. Он чувствовал себя слишком обессиленным, чтобы бурно проявлять эмоции, и все же его сердце застучало сильнее. На ладони мальчишка держал пробитые серебряные карманные часы – довоенные, отцовские, которые Шишков с осени собирался отнести в починку, да так и не собрался и напрочь забыл, куда их сунул.

Пробив крышку и сломав весь механизм, в часах застряла пуля, предназначенная ему.

– Мощно! – одобрил мальчишка. – Отдашь на память?

Шишкову стало жаль часов, и в то же мгновение самому стало смешно: только что мог сыграть в ящик, а теперь – жилиться из-за часов?!

Ну пускай старые, почти фамильные, наследственные, отцовские… А пацан ему жизнь спасает.

– Держи, – согласился Шишков.

Глаза мальчишки блеснули задорным огнем. Красный от счастья, он засунул подарок поглубже под одежду.

– Спасибо, – сказал он, как вполне нормальный ребенок. – Я их хранить буду, правда.

– Храни.

Стемнело, когда они добрались до дома, обнесенного покосившимся штакетником.

– Ты на меня опирайся, не бойся. Соседи думают, что я пьяного папашу домой веду, – успокоил Шишкова пацан.

– У тебя телефон дома есть?

– Есть. Ты посиди тут. Тебе чего сначала, телефон или попить?

– Пить!!!

Мальчишка сгрузил Шишкова на лавку в сенях и исчез за дверью. Появился с ковшом воды, сунул в дрожащие руки раненого и, пока Шишков жадно пил, сбегал за раздолбанным телефонным аппаратом, за которым тянулся длинный шнур.

– Звони!

Шишков вынул из карману бумажку, которую дал ему Юрий Гордеев, и дрожащими руками, не попадая пальцем в отверстия телефонного диска, набрал номер Александра Турецкого.

Вот сижу я в неком бетонном подобии могилы, и мне в принципе не так плохо, как может показаться. Прохладно, конечно, темно, мокро, за плечами короткая, но насыщенная жизнь, впереди полная неизвестность… Что там задумали в отношении меня братки, которым не удалось взорвать машину, покрыто мраком. Но я пока что жив, а это главное. В сущности, что может быть важнее? Значит, не все еще потеряно, значит, есть надежда.

Надежда-то есть, но уж очень она призрачная. Судя по тому, что меня привезли сюда совершенно открыто, планы бандитов угадать не составляло особого труда. Подержат-подержат меня в этом подвальчике, а потом и в расход пустят. Привезли-то меня сюда только потому, что взрыв не удался. Значит, у меня, во-первых, нет никаких шансов выжить и, во-вторых, нет возможности откупиться от бандитов или даже просто потянуть время. Короче говоря, если посмотреть правде в глаза, скорее всего, именно тут, в шикарной усадьбе братьев Трофимовых, и будет поставлена жирная точка в конце жизни Юрия Петровича Гордеева.

Что-что, а трезво оценивать свои шансы я всегда умел. Так, с этим все ясно. Но ведь пока я жив, можно предпринимать какие-то шаги к спасению. Не только «можно», но и «нужно». Просто необходимо!

Я осмотрел помещение, в которое меня запихали бандиты. Маленький погреб, не больше пяти-шести квадратных метров. Потолок низкий, покатый, уходящий вниз. В дальнем углу погреба он почти соединяется с полом. Над дверью тускло горит маломощная лампочка. Короче говоря, обычный деревенский погреб, в котором хранят соленья и варенья.

Однако ясно, что братья Трофимовы зимними заготовками свою жизнь не обременяли. У них множество других дел. Поэтому никаких стеклянных банок в погребе не было. Вообще он был почти пуст. Зато в углу я обнаружил кучу лежалого хлама. Так, осмотром займемся позже, сейчас нужно установить, есть ли у меня шанс как-нибудь совладать с дверью в погреб. Ясно, что это единственный выход. Конечно, можно сделать подкоп, но для этого я должен располагать временем. Месяцев шесть, если учесть то, что бетон, которым был залит пол погреба, мне придется буравить ключом от квартиры – единственным мало-мальски подходящим инструментом, которым я в данный момент располагал. А так как у меня имелись большие сомнения, что бандиты будут так любезны и дадут мне полгода на эксперименты в стиле графа Монте-Кристо, я решил сконцентрировать свое внимание именно на двери.