– Насколько я знаю информационные системы флота, любое чужеродное проникновение в программы будет мгновенно локализовано и заблокировано, а автора подвесят за нежные органы уже через пять минут.

– Верно, – вздохнул Новак. – Именно поэтому мой код встраивается в тело управляющей программы через флотские обновления.

– Но…

– Все просто, Крис, – проникновенно посмотрел он на меня усталыми запавшими глазами. – Я – гений. И я трудился над этим целый год.

Я промолчал. Новак действительно сделал нечто невероятное.

– Пришлось достать сырой код управляющих программ, спецификации обновлений, найти лазейку для доступа к сформированным обновлениям… Проще сказать, что мне взламывать не пришлось. Я действительно не понимаю, как меня еще не поймали. Возможно, это потому, что я – лучший. А возможно, они просто ждут, кто появится с другой стороны нити.

По спине проползло несколько мурашек. Отвратительный вариант.

– Ладно, не будем о грустном, – улыбнулся он. – Через два обновления мой блок полностью встроится в тело управляшки и посте этого выковырять его будет практически нереально. Если вкратце, то все твои действия будут шифроваться под ключ самодиагностики. Открыл дверь – это компьютер ее продиагностировал. Стер записи с компроматом на себя – это компьютер провел диагностику камер и перезаписи информации. Если пользоваться постоянно, то долго схема все равно не переживет – разберут код по буквам и докопаются. Но единичные случаи внимания не привлекут, а именно они нам и нужны.

– Более-менее понятно. А что с доступом?

– Все просто. Заходишь на любой терминал, вызываешь командную строку и забиваешь последовательность цифр. После чего включится режим невидимости и появится графическая оболочка. Не поленился, сделал.

– И?

– Что – «и». Дальше я не знаю. Сам придумай неполадку, которая приведет к нужному результату. Точнее, придумай диагностику.

И я пытался придумать. С того самого момента, как на мой счет капнула условленная сумма в тысячу сто пятьдесят кредитов. Теперь каждый раз, когда у меня выдавалось свободное время, я закрывался в каюте и, забив заветные цифры, изучал внутренности корабля.

Программа была изумительна. Я мог сделать практически все, что угодно. Например, уничтожить крейсер целиком, дестабилизировав один из реакторов. Но устроить неполадку, которая убьет одного-единственного нужного мне человека – не мог.

– Новак, пойми ты, наконец, не могу я придумать способ. Я в курсе, что сроки начинают гореть. Попробуй сам что-нибудь придумать.

– Придумаю, – зловеще пробормотал он. – И даже примерно представляю, что. Ты пока что перестань в программу лазить, я ее подправлю.

– Ну-ка, рассказывай, – потребовал я.

Новак поколебался, но все же ответил. Вопросом на вопрос.

– Ты в курсе, какая самая распространенная смерть в космосе?

– Несчастный случай при разгерметизации.

– Вот в этом и идея.

Объяснять подробнее он отказался наотрез.

Спустя пару часов после этого разговора я ходил по магазинам вместе с Адель, рассматривая различные варианты свадебных колец и думая о том, насколько же дерьмово сложилась моя жизнь.

– Крис… Может, все же устроим все до этого парада? – коварно ластясь ко мне, проговорила любимая девушка, рассматривая очередную пару колечек.

– Нет, милая, решили ведь уже – после праздника, – непреклонно ответил я, гладя ее по волосам и думая о том, каким же все-таки способом Новак собирается устранить моего коллегу.

Жизнь – дерьмо.

А Новак действительно оказался гением. Это стало ясно после того, как в один прекрасный день створки одного из отсеков на причальной палубе крейсера аварийно раскрылись, мгновенно выплюнув в открытый космос полсотни техников, четырех штурмовиков, два транспортных корабля и первого помощника капитана, совершенно случайно оказавшегося не в то время и не в том месте со своей инспекцией.

Транспорты вернули на борт в целости и сохранности. Из людей не выжил никто.

Проверка продолжалась неделю. В результате специалистам удалось-таки докопаться до истины. В отсек поступила команда об увеличении яркости освещения. Но из-за неисправной микросхемы ее значение причудливо изменилось и поступило на контроллеры, регулирующие деятельность взрывных креплений. Контроллеры увеличили напряжение, произошел отстрел креплений и в отсек заглянул холодный космос.

А самое обидное, что перегорела микросхема во время плановой диагностики, проводимой управляющей программой крейсера. Прошла проверку и тут же приказала долго жить. Роковая цепочка случайностей.

– Что же, Крис, – печально проговорил мне капитан. – Отныне ты на корабле первый помощник. Видит бог, ты достоин этого поста, но как бы я хотел, чтобы он достался тебе по-другому…

Я промолчал, сочувствуя ветерану.

– Боже мой, милый… Ты ведь мог оказаться на его месте. И я могла потерять тебя навсегда, – с испугом в глазах сказала Адель три недели спустя. – В такие моменты я думаю – может, ну ее, эту службу? Может, пора спуститься с небес на землю и спокойно жить на берегу моря, как твои друзья?

Я промолчал, гладя ее по спине. Не мог я оказаться на его месте, милая, не мог…

– Первый этап выполнен, – произнес Новак еще через четыре часа. – Осталось самое главное, но не самое сложное. Тебе нужно будет создать ситуацию, при которой ты окажешься на мостике и будешь способен активировать покрывало. Я, кстати, смотрел спецификации – ничего сложного тебе делать не придется для запуска, только нажать кнопку. Эта хрень пойдет расширяющемся конусом строго вниз. Так что даже целиться не нужно.

– Слушай, Новак, а что это вообще такое?

Он немного подумал.

– Если говорить по простому, то покрывало представляет из себя облако молекул антиматерии, изолированных от обычного пространства.

– Изолированных? Это как?

Новак беспомощно развел руками:

– Не знаю, друг. Знал бы – свалил бы в Федерацию, купил там остров на лучшей из планет и провел на нем остаток жизни, беззастенчиво купаясь в роскоши.

– Понятно.

– Единственное, что я понял, так это то, что изоляция не стабильна. Именно поэтому и видно покрывало – это банально молекулы теряют защиту и аннигилируют, встречаясь с нашей реальностью.

– А насчет звона в ушах читал что-нибудь? – меня внезапно обуяло любопытство.

– Было как-то одно исследование, но практической пользы оно не несло и проект прикрыли. Суть в том, что звон слышит примерно пятнадцать-двадцать процентов людей, не больше. И это – воздействие не самого покрывала, а какой-то разгонной хрени.

Он увидел, что я малость не понимаю о чем он говорит и помахал руками для убедительности: