Тот с силой толкнул его в ответ, и, невзирая на отсутствие студенческого звания, буфетчику пришлось срочно пройти «Цикл физико-математических наук. Равновесие тела в пространстве» — причем экзамен «Проборчик» не выдержал, отлетел на другой стол и рухнул с ним вместе.

— Ничего, ничего, — успокоил Катерину Михайловну Шустов, — им позволено несколько подебоширить… не более чем на десять рублей, включая уплату штрафа при освобождении под поручительство.

— Разбойники… Висельники! Революционеры! — крикнул «Проборчик».

— Ты оскорбил наших погибших товарищей! — взвыл от возмущения «Вечный студент» и с грозным видом двинулся в сторону оскорбителя.

— Перестань! Был другой уговор, — преградил ему путь обладатель очечков, явно не ознакомленный ни с сюжетом, ни с бюджетом мероприятия. — Без дебоширств и оскорбления принципа неприкосновенности чужой физиономии.

— Дугин, уйди! Он унизил товарищей, павших в борьбе…

— Я не позволю тебе!..

Господин-не-коньяк, пристально наблюдавший за ними сквозь стекло витрины, как за рыбками в банке, покачал головой, не одобряя непредвиденный политический зигзаг гастрономической ссоры.

Купец I гильдии Николай Николаевич Шустов проворно поднялся, согнул руку, приглашая Катерину Михайловну:

— Пора покинуть это заведение. Позвольте предложить вам немедленно опробовать изобретенную вами методу. Выбирайте самый шикарный ресторан Одессы! По счастью, я редко бываю тут и меня никто не знает в лицо… Да и кто заметит старика рядом с такой ослепительной красавицей?

— О, на мой взгляд, вы вовсе не стары, — проворковала Катя, вставая и беря его под руку. — Уверяю, и сто лет спустя вы дадите фору всем молодым… Ах, кабы у меня в офисе был такой пиарщик, как вы!.. Чего стоит ваша идея рекламировать «Шустов» в ходовых анекдотах! А правда ли, вы заплатили актрисе, исполняющей роль Клеопатры, чтоб, призывая любовников отдать жизнь за ночь в ее объятиях, она поднимала чашу шустовского? Прелестно! Вы сразу взяли всю целевую женскую аудиторию!

Держась под ручку, сладкая парочка влюбленных в бизнес-рекламу, забыв обо всем, самоликвидировалась из ресторана.

Драка тем временем шла своим чередом, выплескиваясь за пределы положенного десятирублевого бюджета неумолимым девятым валом, — золотые очечки уже упали на пол, разбились, к ним присоединился и сам обладатель очков.

— Ты поднял руку на друга! — набросились на «Вечного студента» сразу двое.

— Не смейте трогать Профурина! — крикнул им «Физик».

В миг вся честная студенческая компания смешалась в кучу малу — один студенческий тип колошматил другого, два официанта безуспешно пытались разнять их.

— Я не моська… я московский студент!

— Принеси извинения…

— Почему он всем верховодит?

— …Иди ты!

— Так тебе, так!.. — неслось отовсюду.

Катя с бородачом ретировались весьма вовремя — на носу у студентов уже маячил «Цикл юридических наук. Полицейское право».

Акнир указала напарнице глазами на выход: пора, мол, подруга, отсюда валить.

Даша, так и не успевшая оприходовать свою колбасу, застыла, пытаясь придумать, куда упаковать пропитание, чтоб прихватить его с собой.

И тогда из студенческой кучи-малы серебристой кометой вылетел нож…

Он летел ужасающе медленно — так медленно, что неизвестная барышня с длинными темными волосами успела вытянуть руку, схватить его… «Тоже цирковая небось, так ловко ножи хватает», — успела подумать Даша. Но нож пролетел сквозь бледную девичью ладонь… затем сквозь витрину, толстое стекло разбилось на множество кусков, но нож не остановился, напротив, ускорил движение, и попал острием прямо в цель — в черную бархатку на Дашиной шее.

Чуб громко всхрипнула и, прежде чем умереть, успела увидеть, как девушка с темными волосами набросилась на одного из парней, схватила его за руки, вцепилась в него… успела подумать: «Я — убита?» — прежде чем упала на землю.

«…бойся ее… это ад… она — ад!» — зазудел в темноте знакомый ей голос.

А затем Даша увидела ад и узнала, кого ей нужно бояться…

Она, Землепотрясная Даша Чуб, стояла где-то и нигде, прислонившись к грязноватой стене, ее лицо было отвратительно пьяным, пухлые яркие губы похотливо кривились, грудь была вызывающе обнажена. Она медленно, ужасающе медленно поднимала клетчатую юбку — сначала появился чудный остроносый ботиночек из тонкой кожи, делавший ножку игрушечной, за ним — ажурный чулок и крепкие круглые колени с яркими красными подвязками, а выше — лишь голая кожа и тьма между ног.

Юбка вздыбилась, точно ветер, пошаливавший недавно на улице Козинке, спрятался к ней под подол, а из-под юбки, из тьмы, из самой сердцевины ее естества, словно хищный цветок с длинными черными лепестками, вырвался вихрь, закрутился спиралями.

«…бойся… она — это ад!»

Даша подняла манящий указательный палец — и симпатичный первокурсник-студент шагнул к ней, прильнул к ней всем телом, впился в ее губы, нетерпеливо и нервно расстегивая штаны… и когда плоть вошла в плоть, а тела вошли в единый ритм, что-то случилось… растерянность мелькнула в глазах студента, ее сменил страх… его тело истончилось и стало втягиваться внутрь ее тела, как пресловутая паста, исхитрившаяся стремительно забраться обратно в тюбик. Он заорал от дикого животного страха и исчез в ее чреве… И Даша услышала глухой и далекий крик в своем животе, в почках, в печени… и сама заорала от ужаса…

«…бойся ее… она — ад!»

И теперь она точно знала, кого ей нужно бояться…

Себя!

Саму себя.

Своего живота, в котором билась, как в ловушке, чужая жизнь.

Необъяснимое, невидимое и неумолимое подхватило ее, сжало как пружину, скрутило как колбасу и мгновенье спустя опустило на землю Козьеболотного переулка.

Нахлынувшая тьма отошла словно отлив, она увидела перед собой разбитую брусчатку и двухэтажные домики с покосившимися деревянными ставнями.

Судя по турнюру прошедшей мимо дамы, сейчас снова был 1888 год, судя по лицу проходящей — вид другой дамы, сидевшей на земле под забором, был для Козинки не дивом. Судя по яркому свету — в мире царил не вечер, а день; и, судя по тому, что Акнир стояла рядом со знакомым ножом в руках — все случившееся вовсе не померещилось Даше.

Голова кружилась, как в детстве, когда она впервые сделала солнышко на дворовых качелях. Даша сидела, расставив ноги, испуганно прижимая ладони к своему животу. Было дико чувствовать себя чем-то средним между самкой богомола и волком, заглотившим Красную Шапочку вместе с дровосеком и бабкой.

Что это было?

Сон или реальность?

Студент жив? Или он сейчас в ней?!..

Она быстро отдернула руки, словно могла почувствовать в животе позорный толчок.