— Не больно? — замираю максимально глубоко. Жду ответа, но Аврора только отрицательно кивает, потому что на что-то большее у нее просто нет сил.

Стаскиваю свитер с правого плеча, кусаю, оставляя след на ее нежной коже. Мою метку. Веду носом по шее, не могу надышаться этой сладкой малышкой, прижимаюсь губами к пульсирующей жилке и слегка царапаю зубами. Рычу, когда она нарочно сжимает плотнее мой член и сама скользит по нему, насаживаясь до самых яиц, стоит мне прижать пальцы свободной руки к пульсирующему клитору.

— Тише, маленькая. Будь послушной, — наклоняюсь к ней, врываясь жестче и шлепая ее по ягодице. Глушу вскрик своим ртом, провожу языком по ее припухшим губам и возвращаю пальцы на чувствительный комок нервов.

А следом подношу подушечки в блестящей смазке к ее губам. Аврора распахивает глаза, пытается выкрутить руки из моей хватки и смотрит на меня большущими глазами, шумно втягивая воздух носом.

— Открой рот, малыш, и оближи их.

Она сначала робко касается кончиком языка моих пальцев. Я позволяю ей привыкнуть к собственному вкусу, несколько секунд наблюдаю за тем, как она пытается решиться и подавить в себе скромную отличницу.

Следующее напрочь сносит мне крышу.

Вид моих пальцев между ее приоткрытых губ, горячий язык, который скользит по коже, новые стоны и зажмуренные глаза, когда я чередой резких рывков загоняю в нее член и придавливаю малышку к сиденью своим весом.

Зря все это было.

Больше месяца подыхал без нее, старался держаться на расстоянии, а в итоге все равно хороню себя в этой горячей страстной девочке, которая выпустила обойму пуль со своей ДНК мне в сердце.

— Мир… — выдыхает сквозь стоны, извивается подо мной, помогая мне насаживать ее на каменно твердый член.

Отпускаю ее запястья, малышка сразу цепляется пальцами за мои плечи, тянет волосы и непрерывно протяжно стонет, сдавливая меня так туго внутри, что я едва могу двигаться.

Выгибается другой, практически кричит под новым углом проникновений, пока я губами терзаю ее соски, скольжу языком по впадинке между двумя мягкими полушариями и царапаю зубами слишком сильно выступающие острые косточки ключиц.

На очередном толчке член выскальзывает, и малышка обхватывает его пальчиками, направляя в себя, пока я разглядываю ее бездонные глаза с яркими искрами чистого кайфа на радужке.

Касаюсь губами ее виска, задеваю подрагивающие ресницы, прикусываю возле скулы, опускаясь к шее и втягивая кожу в рот до нового острого спазма, из-за которого мой член оказывается пойманным в капкане ее горячей узости.

— Еще немного, маленькая. Расслабься, чтобы я смог как следует трахнуть тебя.

Жмурится довольно от нового размеренного темпа, который постепенно подводит ее к черте.

Дышит часто, скулит, когда я растираю клитор пальцами, терзаю его подушечками, натираю жестче, по кругу, до ее сорванного стонами голоса.

Сбивчивый шепот моего имени, неловкие смазанные движения бедрами навстречу, ногти в моей спине — вся она настоящая, пока я жадно беру ее тело и надавливаю пальцами на горячие складки, совершенно не жалея ее, с каждой секундой ближе подталкивая девочку к долгожданному сладкому оргазму.

— Я… Не могу больше, Мир… Мне нужно… — дышит мне в губы, дрожит каждой клеткой, расписывает мне шею в кровь, вжавшись так близко, что ее соски даже сквозь мою рубашку царапают грудь.

Плотными тисками вокруг моего члена почти до боли.

Голодными грудными вибрирующими стонами.

Дыханием через раз, глотая кислород искусанными губами.

Упираюсь одной рукой в сиденье возле ее лица, второй подхватываю ее за задницу, не позволяя отстраняться, когда тормоза полностью сносит, и я врываюсь в нее с такой силой, что малышка каждый раз проскальзывает спиной по нагретой коже салона.

Нас разделяет лишь пара таких не важных секунд — малышка начинает кончать, я чувствую ее приятные судороги и сам падаю в эту бездну следом, ощущая, как выкручивает каждую мышцу в теле, когда горячие струи ударяют внутрь ее напряженного оргазмом тела.

Слизываю несколько слезинок с ее лица, осторожно целую распухшие нежные губы. Не спешу выскользнуть из малышки, иногда медленно расслабленно двигаюсь, заставляя Аврору вздрагивать каждый раз.

— Я идиот, маленькая, а Таисии надо сказать спасибо, — в мозгах каша. Это единственное, на что я пока способен.

— Слезь с меня, — малышка упирается ладонями мне в грудь, пытается оттолкнуть, но я лишь сильнее наваливаюсь сверху и ловлю ее руки, целуя по очереди каждый аккуратный пальчик.

— Ты имеешь полное право злиться на меня — я налажал по полной. Мозги вместе с кровью вытекли тогда. Думал, что так будет лучше. Лучше для тебя, малыш.

Она злится, я все понимаю.

Откатываюсь в сторону, позволяю ей поправить свитер и белье, сам застегиваю ширинку, пока девочка отползает от меня и забивается в угол.

Минута, две. Вечность проходит перед тем, как Аврора натурально набрасывается на меня с кулаками.

— Ты меня бросил! Ушел, исчез, словно тебя и не было! Решил откупиться деньгами, даже не попрощался… — ее слезы меня по живому режут.

— Ну, хватит. Сломаешь себе что-нибудь нечаянно. Ты же бить совсем не умеешь, маленькая.

Обнимаю ее, глажу по волосам, шепчу какой-то бред на ухо. Малышка постепенно успокаивается, затихает у меня на груди.

— Я никогда в жизни так не ошибался, веришь? У меня скверный характер, маленькая, и я не могу тебе обещать, что со мной будет легко, но я постараюсь сделать так, чтобы твои улыбки перекрывали все эти дерьмовые моменты, которые у нас еще обязательно будут…

— Так себе извинение, — бормочет куда-то мне в шею, прижимается губами к колючей щеке.

— Прости меня, моя маленькая сильная девочка, и дай мне шанс все исправить.

Что-то взрывается внутри меня, когда Аврора забирается ко мне на колени, обхватывает мое лицо теплыми ладошками и тихо-тихо шепчет:

— Не делай мне больше больно, пожалуйста. Ты стал моим миром.

Я будто умер, а она вдохнула в меня новую жизнь.

— Лиса, чудовище ты мое ненаглядное, перестань совать свои чудесные пальчики в сырое тесто. Лучше ешь уже готовые блинчики.

Маленькое торнадо крутится у меня под руками, пока я готовлю не самый оригинальный завтрак и параллельно стараюсь не реагировать на жалобные глаза пса, который теперь является полноценным членом нашей семьи. Грома переселили в дом, только Дамир лично отучал его запрыгивать на новенький кожаный диван, чтобы он не повторил печальную участь предыдущего.

— А можно мне мороженое достать? — ребенок уже навострил лыжи к холодильнику, так что от моего ответа в общем-то ничего и не зависит.