Сильнее всего глобализация затронула жителей юго-восточного побережья Китая, поскольку именно там располагались основные порты, но перемены не обошли стороной и население глубинки. На прибрежном рынке в Шаосине торговали «яшмой, белым шелком, жемчугом, рогом носорога, славными духами и драгоценными лекарствами, дамасским шелком, лакированными изделиями и поделками из ротанга»; столь внушительный ассортимент товаров вполне соответствует морскому порту неподалеку от современного Шанхая. Но и на внутреннем сычуаньском рынке в Чэнду, приблизительно в 1000 милях (1600 км) к западу, местные жители могли купить «слюду и ладан цвета сверкающего хрусталя, душистую древесину алоэ и сандалового дерева». Конечно, доступность импортных товаров не могла сравниться с богатством выбора в современных магазин «Икея» (рынки устраивались не каждый день, а цены на большинство импортных товаров, что называется, кусались), но в целом спрос удовлетворялся.

В 1225 году Чжао Жугуа, член императорского клана и суперинтендант морской торговли в Цюаньчжоу, составил книгу о заморской коммерции в Китае под названием «Описание всего иноземного»[98]. Он опирался на исторические хроники и на собственные беседы с людьми, проживавшими в Цюаньчжоу. Это сочинение отражает глубокие познания суперинтенданта относительно давних торговых партнеров Китая, будь то Корея, Япония или Вьетнам, а также относительно гораздо более отдаленных мест, будь то Сицилия, Сомали или Танзания.

Прежде чиновникам, ведавшим заморской торговлей, тоже надлежало беседовать с иноземными купцами, как явствует из правительственных постановлений, определявших частоту официальных обедов для гостей из-за пределов Китая, но никто не записывал полученные сведения – в отличие от Чжао Жугуа. Прогуливаясь по современному Цюаньчжоу, видишь множество мест, где суперинтендант Чжао мог опрашивать иноземных торговцев. Город по-прежнему изобилует каналами, и один такой канал ведет прямиком к бывшему присутствию суперинтенданта (ныне это даосский храм). Главная улица, где проживали иноземные купцы, находится совсем рядом.

Сочинение Чжао состоит из двух разделов. По образцу более ранних географических описаний он в первой части кратко рассказывает о пятидесяти трех местностях и их товарах. Зато второй раздел выглядит чем-то совершенно новым. Здесь подробно перечисляются разнообразные товары, указываются страны, эти товары производящие, и объясняются различия в качестве. С нарастанием доли товаров, поступавших в Китай из Юго-Восточной Азии, купцы стали осознавать, что им необходимо различать высоко– и низкокачественные изделия, причем зачастую это различие определялось страной происхождения товара. Именно эти купцы выступали собеседниками Чжао. Надзирая за торговлей, он часами напролет общался с иноземными купцами, а затем сводил услышанное воедино, чтобы поделиться со своими читателями.

Суперинтендант Чжао сообщал не только и не столько сведения коммерческого толка. Вот, к примеру, язвительное описание способа поимки рабов на Мадагаскаре: «На западе есть остров в море, там живут дикие люди с телами, черными, как лак, и кудрявыми волосами. Их подманивают едой и берут в плен. Потом продают в рабство в арабские страны, где за них дают хорошую цену. Они трудятся сторожами. Говорят, что они не скучают по родне»[99]. Последнее замечание наверняка вызывало наибольшее удивление китайских читателей – ведь в Китае семейные ценности были крайне важны; прямо-таки слышишь голос Чжао, который задается вопросом, как такое вообще возможно.

Повествование об охоте на слонов еще более подробное: «Люди не смеют приближаться к слонам. Охотники берут необычайно тугие луки и стреляют отравленными стрелами. Пораженный стрелой слон убегает, но не пройдет и двух миль, как яд начинает действовать и животное умирает. Охотники идут следом, обрубают бивни и закапывают их в землю». Когда наберется десяток или больше бивней, они продают этот товар арабским торговцам, а те, по объяснению Чжао, везут бивни в царство Шривиджая. Лучшие бивни втрое крупнее и белее, чем добывают в Юго-Восточной Азии (у тамошних рыжеватый оттенок); Чжао не знал и не догадывался, что наилучшая слоновая кость на самом деле поступает из Африки: арабские купцы полностью подчинили себе эту прибыльную торговлю и держали большинство покупателей в неведении относительно источников поступления товара.

Заморская торговля в эпоху Сун значила так много, что ее даже упоминали в учебниках по математике. Скажем, в учебнике 1247 года предлагалось определить доли четырех партнеров, которые приобрели паи в грузе корабля, отплывающего в Юго-Восточную Азию. «Допустим, имеется мореходная джонка, каковая прошла проверку и заплатила положенную долю. Помимо товаров, которые составляют долю владельца судна, остается свыше 400 фунтов (188 кг) древесины алоэ, 10 430 корзин черного перца, каждая весом 80 фунтов (36 кг), и 212 пар слоновьих бивней». Показателен ассортимент товаров (древесина алоэ, черный перец и слоновая кость): все это были основные статьи торговли с Юго-Восточной Азией.

Далее в задаче пояснялось, что партнеры A, Б, В и Г претендуют на разные количества товаров, что усугубляет проблему. Решить эту задачу возможно только посредством матрицы, из чего следует, что китайцы уже освоили линейную алгебру.

Судно, затонувшее поблизости от Цюаньчжоу в 1276 или 1277 году, позволяет понять, каковы могли быть в реальности грузы, паи на которые заранее выкупали несколько партнеров. В длину 110 футов (35 м), а в ширину 32 фута (9,8 м), это судно везло, как установили археологи, 5300 фунтов (2400 кг) ароматической древесины, в том числе алоэ и сандалового дерева; пять кварт (4,75 л) черного перца; амбру из Сомали; 6,3 грамма (0,22 унции) ладана и 8,8 фунта (4 кг) ртути. Все перечисленное считалось ценным товаром, а преобладание «ароматики» выглядит вполне естественным с учетом того, что нам уже известно.

Разделенное на отсеки, деревянное судно имеет все признаки китайской постройки: на обоих концах киля, или главной балки, проходящей по дну корабля, вырезаны семь малых отверстий и одно большое – возможно, это изображение созвездия Большой Медведицы. Такие изображения в Китае традиционно делались, чтобы препоручить кого-то или что-то попечению божеств. Еще археологи обнаружили следы ремонта с использованием «гнездовой» технологии, а это доказывает, что судно посещало Юго-Восточную Азию.

На борту нашлись, кроме того, девяносто шесть деревянных табличек с именами людей, названиями лавок, мест и товаров. Привязанные к ящикам с грузом, эти таблички позволяли пайщикам, команде и капитану судна установить принадлежность конкретных товаров. На четверти табличек имеется необычная пометка: «Южная семья», которая всех озадачила; наконец местный историк сообразил, что подразумевается южная ветвь императорского клана, основные пайщики груза.

Скорее всего, судно покинуло Цюаньчжоу в начале 1270-х годов, когда порт еще находился под властью Южной Сун. Суперинтендантом, отвечавшим за заморскую торговлю, был в ту пору влиятельный чиновник арабского происхождения по имени Пу Шоугэн. Его предки переселились в Цюаньчжоу из Гуанчжоу на рубеже 1200 года, а свою должность он занял приблизительно в 1266 году. Приняв на себя полномочия в период продолжительного упадка династии, Пу Шоугэн одновременно исполнял обязанности «главного по умиротворению», вследствие чего располагал немногочисленным войском, которое по необходимости можно было пополнить ополченцами, договорившись с местной знатью.