Рин долгое время молчал, обдумывая слова юной Всепрощенной. Наконец губы его раздвинулись, и он нехотя произнес:

– Значит, ты хочешь, чтобы я…

– Да, я хочу, чтобы вы прочитали мысли путника между мирами и сами убедились в том, что все то, о чем он нам говорил – истинная правда. Илья, вы не против?

– Я согласен.

– В таком случае, давайте начнем прямо сейчас. Воины волнуются, им не терпится начать сражение. Есть большая вероятность того, что начнется смута, так как решение совета о проведении переговоров с Усопшими пришлось по душе далеко не всем.

– Хорошо, начинайте. Я готов.

– Тогда подойди ближе, путник между мирами. Закрой глаза… – Голос Рина зазвучал настолько гипнотически, что мои ноги сами по себе выполнили его команду, а затем… время словно остановилось, застыло, и вся моя жизнь замелькала перед глазами кадрами ускоренной кинохроники.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне позволили, наконец, очнуться. Очнуться и встретиться глазами с Рином, лицо которого было белее мела. Не лучше выглядел и Ктарах, и остальные члены совета. Не знаю, что он наговорил им, но только одна Виталина почему-то умудрялась сохранять спокойствие.

– Как все прошло? – стараясь не выдать своего волнения, будничным голосом проговорил я.

За всех ответила Виталина:

– Все хорошо, Илья, вы можете идти. Мы с Геннером проведем вас к дому, в котором засели, расстрелявшие передовой отряд, Усопшие. Вы готовы? Хорошо себя чувствуете?

– Да, все нормально.

Прощание с членами совета вышло каким-то сумбурным, скомканным. Казалась, им не терпелось избавиться от моего присутствия как можно быстрее. Даже руки никто не подал, и это весьма настораживало. Прислушавшись к себе, я понял вдруг, что почему-то совсем не ощущаю присутствия Антонины Семеновны, и это меня настолько испугало, что я едва не закричал, лишь в последний момент умудрившись справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Антонина Семеновна, где вы? – Тишина. Тишина и холод. Холод постылого одиночества. Как странно: раньше я и не понимал, насколько тесно сжился со сварливым призраком безвременно почившей тещи, облик которой по причине полной совместимости характеров приняла самка лингвина. В голове пустота: никто не пилит, никто не говорит, что и когда тебе следует делать, пересыпая нравоучения и подначки крепкими матерными ругательствами. И это страшно. Страшно настолько, что хочется закрыть глаза, отрешившись от реальности ради того, чтобы назвать ее сном.

– Что вы со мной сделали?

– Ничего. – Виталина почему-то отводит взгляд, стараясь смотреть куда-то в сторону. Мы сворачиваем за угол и бредем по каменному крошеву, в которое превратилась одна из стен. Из-за угла следующего здания, сохранившегося чуть лучше, чем предыдущее, выныривает знакомая фигура, и я узнаю в ней Геннера.

– Всепрощенная, Илья, ну что ж вы так долго-то? Я уже здесь вас заждался. – Великан явно ничего не знает о произошедшем и ведет себя как обычно.

– Ты же знаешь Ктараха! Для того, чтобы убедить его хоть в чем-то, могут понадобиться целые сутки.

– Ааа… Ну пойдемте тогда скорее, пока Непрощенные атаку не начали. А то у них уже прямо свербит в одном месте – очень уж хочется за товарищей своих погибших отомстить. Да оно и немудрено, конечно. Фасибу помните? Так вот: ее первой же очередью и убили. Сразу две пули в грудь попало. Хвала Инниишу, хоть недолго мучалась, бедняжка.

– Помню. – Лицо Виталины помрачнело еще больше, а затем пошло волнами, принимая облик той, о которой только что говорил Геннер.

– Ага, да, она самая. Хорошая была девушка. И зла никогда никому не делала. Хотя страшна была, конечно, как смертный грех. Вы бы лицо свое на прежнее поменяли, а то не ровен час прилипнет вот так на веки вечные, и будете потом остаток жизни уродиной ходить, прости Господи меня за подобные предположения. И кто вас тогда замуж такую возьмет?

Виталина презрительно фыркнула, однако, тем не менее, поспешила облик свой все-таки сменить, на этот раз представ в виде довольно-таки миловидной девицы с пухлыми, чувственными губами и румянцем во всю щеку.

– Воот, так то лучше. – Геннер прибавил шагу, заставляя нас чуть ли не бежать за собой. – Идти недалеко – через два квартала будет перекресток, вот в одном из крайних домов эти стрелки как раз и засели. Место удобное, дорогу хорошо видно. Да и дом сохранился в приличном состоянии, даже крыша на вид целехонька.

Насчет приличного состояния дома Геннер конечно преувеличил – искомая пятиэтажка выглядела так, будто только что попала под бомбежку. Впрочем, возможно, что так оно и было: окна зияют пустыми провалами глазниц, парадные двери выбиты, а сами стены превратились в настоящее решето – того и гляди рухнут, похоронив под собой последних, оставшихся в живых, защитников. Причина такого положения вещей обнаружилась сразу: за углом соседнего здания засело человек пятнадцать воинов, соплеменников Геннера. Фиолетовокожие гиганты раз за разом дружно высовывались из-за угла, осыпали пятиэтажку градом камней и тут же скрывались обратно, не дожидаясь, пока их накроют винтовочным и пулеметным огнем. Сюда, через перекресток, гранаты защитников не долетали, и это еще более усугубляло ситуацию, делало ее по настоящему плачевной для обороняющихся. Непрощенных, окруживших здание по периметру, видно не было – видимо они попрятались по укрытиям, не желая подставиться под какую-нибудь шальную пулю.

– Кто приказал? – голос мой звучал обманчиво спокойно, однако я чувствовал, что еще мгновение – и я заору благим матом на всю улицу.

– Никто. – Завидев нашу троицу, один из гигантов с невыразительным лицом и нашивками десятника на правом плече своей форменной кожаной безрукавки никакого удивления не высказал. – По нам стреляют – мы отвечаем. У меня приказ: никого из этого дома живым до вашего прихода не выпускать.

– Понятно. Прикажите тогда на время своим воинам прекратить обстрел.

– Как скажете. Да только затея эта ваша с переговорами просто глупость. О чем можно договариваться с этими… – не договорив, воин сплюнул себе под ноги, высказав тем самым свое презрительное отношение, как к засевшим в здании защитникам в частности, так и ко всем без исключения остальным Усопшим. – Вот увидите: не успеете вы и шагу из-за угла ступить, как пожиратели падали сразу же вас прихлопнут. Помяните мое слово, когда лежать будете на плитах мостовой с развороченным брюхом.

– Решением совета было постановлено предпринять последнюю попытку переговоров с Усопшими. И я сделаю то, за чем пришел, с вами или без вас.

Десятник из Прощенных криво ухмыльнулся, отчего загнутые кверху клыки на его физиономии обнажились еще больше. Коротко и громко рявкнул команду, после которой метатели камней тотчас же прекратили свое занятие и вновь заняли позицию за углом здания.

– Ну что еще сказать? Идите, раз вы такой ненормальный. Девчонку только с собой не берите. Простите уж, госпожа Всепрощенная, за столь вопиющую фамильярность. Я всего лишь простой воин и говорить красиво не привык, зато…