предмет, ему следовало бы сказать, что ценность сукна осталась без изменения, ценность же упомянутых товаров упала наполовину. Остается ли Сэй последователен, когда он говорит, что вследствие легкости производства два мешка хлеба станут производиться тем же способом, как прежде один, и что ценность каждого мешка понизится от этого наполовину, а потом утверждает, что суконный фабрикант, который обменивает свои материи на два мешка хлеба, получит ценность вдвое большую, чем прежде, когда ему давали за сукно всего один мешок хлеба? Если два мешка имеют теперь ту же ценность, какую прежде имел один мешок, то суконный фабрикант, очевидно, получит ту же ценность, и не более: без сомнения, он получит вдвое больше богатства, вдвое больше полезности, вдвое больше того, что называет Ад. Смит ценностью потребления, но не вдвое более ценности, а след., Сэй не прав, когда он считает выражения «ценность», «полезность и «богатство» – за синонимы. В сочинении Сэя есть много мест, на которые я сослался бы с доверием в подтверждение своего собственного учения относительно существенного различия между ценностью и богатством, хотя следует сознаться, что в других местах этого сочинения поддерживается противоположная теория. Согласить между собою эти противоречащие друг другу места я не в состоянии и выставляю их здесь одни против других для того, чтобы Сэй сделал мне честь, обратил внимание на эти наблюдения в одном из последующих изданий своего сочинения и настолько разъяснил бы свою точку зрения, чтобы устранить затруднения, которые ощущаются при оценке ее не только мною, но и многими другими.

1. При обмене друг на друга двух продуктов мы обмениваем в действительности производительные услуги, которые способствовали производству этих продуктов (Vol. 2, р. 504).

2. Не существует другой действительной дороговизны, кроме той, которая происходит от издержек производства: вещь действительно дорогая – та, производство которой много стоит (Vol. 2, р. 497).

3. Ценность всех производительных услуг, которые должны быть потреблены при изготовлении продукта, определяет издержки производства последнего.

4. Спрос на товар определяет полезность: но пределы этого спроса установляются издержками производства. Когда полезности товара недостаточно для того, чтобы возвысить его ценность до уровня издержек производства, то вещь не стоит того, во что она обошлась; это служит доказательством, что производительные услуги могли бы быть употреблены на производство товара большей ценности. Обладатели производительных средств, располагающие капиталом, землей или трудом, постоянно заняты сравнением издержек, производства с ценностью произведенных вещей или – что одно и то же – сравнением относительной ценности различных товаров, ибо издержки производства суть не что иное, как ценность производительных услуг, потребленных при изготовлении продукта; а ценность производительной услуги есть не что иное, как ценность произведенного ею товара. Итак, ценность товара, ценность производительной услуги, ценность издержек производства не различаются между собою, когда все вещи предоставлены своему естественному ходу.

5. Ценность доходов возрастает с той минуты, когда они доставляют нам каким бы то ни было способом большее количество продуктов.

6. Цена есть мера ценности вещей, а ценность их есть мера их полезности (2 Vol. р. 4).

7. Свободно совершенный обмен указывает на ценность, которую люди приписывают обмениваемым вещам, смотря по времени, месту и положению общества (Vol. 2, р. 466).

8. Производить – значит создавать ценность, придавая или увеличивая ценность вещей, которые не обладают ею, и установляя, таким образом, спрос на них, представляющий главную причину их ценности (Vol. 2, р. 487).

9. Созданная полезность представляет продукт. Меновая ценность, происходящая отсюда, является лишь мерилом этой полезности, мерилом исполненного производства (Vol. 2, р. 490).

10. Полезность, которую жители какой-нибудь местности признают за известною вещью, не может быть определена иначе, как посредством цены, которую они дают за нее (Vol. 2, р. 502).

11. Цена эта есть мерило полезности, которую имеет продукт во мнении людей, и удовлетворения, проистекающего из потребления ее, так как никто не стал бы отдавать преимущества потреблению этой полезности, если бы за ту же цену мог приобрести себе полезность, доставляющую более удовлетворения (Vol. 2, р. 506).

12. Количество всех других товаров, которое кто-либо может непосредственно приобрести в обмен за товар и которым он желает располагать, всегда представляет неоспоримую ценность (Vol. 2, р. 4).

Если действительно не бывает другой дороговизны, кроме той, которая порождается издержками производства (2), то как же возможно утверждать, что товар может повыситься в ценности (5), когда издержки производства его не увеличились, и притом единственно вследствие того, что он будет обмениваться на большее количество дешевых товаров, на большее количество товаров, ценность которых уменьшилась? Если я даю в 2000 раз более сукна за фунт золота, чем за фунт железа, то доказывает ли это, что я приписываю золоту в 2000 раз более полезности, чем железу? Нисколько. Это просто доказывает, как признает и Сэй (4), что издержки производства золота в 2000 раз больше издержек производства железа. Если бы издержки производства этих двух металлов были одинаковы, то я давал бы за них одну и ту же цену; но если бы мерилом ценности вещей была полезность, то, вероятно, я платил бы дороже за железо. Ценность различных товаров регулируется соперничеством производителей, «беспрерывно занятых сравнением издержек производства с ценностью произведенной вещи (4)». Итак, если я даю один шиллинг за хлеб и 21 шиллинг за гинею, то не до́лжно в этом видеть меру полезности, приписываемую мною каждому из этих товаров.

Под рубрикой № 4 Сэй придерживается почти без всяких изменений моей собственной теории ценности. В число своих производительных услуг он включает услуги, оказываемые землей, капиталом и трудом; что касается меня, то я считаю за таковые только приносимые трудом и капиталом и совершенно сбрасываю со счетов землю. Различие между нами вытекает из различия во взглядах на ренту: я всегда рассматриваю ее как последствие частной монополии и полагаю, что она никогда не регулирует в действительности цены, а скорее представляет ее следствие. Если бы землевладельцы отказались от всякой ренты, то я того мнения, что сырые произведения не стали бы дешевле, потому что всегда есть налицо такая часть этих произведений, за которую не платят или не могут платить ренты, ибо излишка продукта едва хватает на уплату прибыли с капитала.

Итак, я не могу согласиться с Сэем, когда он говорит, что ценность товара определяется посредством изобилия других товаров, за которые он обменивается, хотя никто более меня не расположен придавать высокое значение выгодам, проистекающим для всех классов потребителей из действительного изобилия и дешевизны товаров; я держусь мнения весьма замечательного писателя Дестю де Траси, который находит, что «измерять какую-нибудь вещь – значит сравнивать ее с известным количеством той же вещи, которое мы принимаем за мерило сравнения, за