дотянется, и все эти дикие объёмы магии связаны с тобой. Ну, ты понимаешь, какие это вызывает проблемы у неподготовленного волшебника.

— Хм, понимаю, — кивнул Малфой. — И почему же тогда, по-твоему, его считают тёмным?

— Необученные слабосилки не могут его активировать без использования элементов тёмных искусств — это раз. Как и многое в тёмных искусствах, заклинание влияет на сознание, пусть и механизм другой — это два. Оно очень сложное и опасное — три. А у нас принято всех пугать страшной «тёмной магией», министерские нормы и указы, всякое подобное.

— Там просто засилье слабаков и неучей.

— Ну, Малфой, многолетнее перекладывание бумажек из одного угла в другой — не то, благодаря чему можно развивать свои навыки.

— Тебя не беспокоит, что тебя слышат первокурсники? — усмехнулся Малфой практически в дверях библиотеки. — Они могут найти и попробовать это заклинание.

— Я не скрываю знания, если не обязан их скрывать по разным причинам. Я сказал о сложностях. Требования к освоению заклинания — за гранью возможностей практически всех, кто заканчивает седьмой курс. Если мне кто-то не поверит, из гордости или наглости попробует, и если получится, убьёт себя и кого-то ещё вокруг… Ну, глупцам туда и дорога. Если человек — сам себе враг, то тут уже ничем не помочь.

— Жестко.

— Справедливо, — мы остановились у дверей библиотеки, и я развернулся к мелким, и к девушкам, что шли за ними и уже давно слушали нас, а не болтали. — Но нужно чётко понимать одну простую вещь.

Достав палочку, я повертел её в руках.

— Многие говорят, что вот, волшебная палочка, инструмент, что позволяет нам делать великие чудеса, красочные и яркие, достигать невиданных высот в магическом искусстве. Строить, созидать, лечить страшные недуги. Нести добро. Но эти же люди забывают напомнить, что эта самая палочка — инструмент разрушения. Все мыслимые и немыслимые ужасы, которые только приходят в голову, могут быть реализованы с помощью волшебной палочки.

Перваки призадумались, хотя слизеринцы выглядели не столько задумчивыми, сколько гордыми, пусть и не все.

— Вот только суть всего ещё глубже. Это не палочка — оружие или лекарство. Волшебник сам по себе — и оружие, и лекарство. И творец, и убийца. Палочка — лишь средство. Всё волшебство не в палочке, а в наших головах. И чем эта голова умнее, сообразительнее, сдержаннее, тем лучше, качественнее и сильнее волшебство. Знания…

Убрав палочку, я кивнул на двери за моей спиной.

— Здесь. Тренировки дают профессора. Всё остальное зависит от вас.

Мы зашли в библиотеку. Мадам Пинс, как и всегда, была за стойкой. За столами сидело не так уж и много учеников с разных курсов, но все они тихо и спокойно читали книги или делали записи, тихо шурша перьями или ручками.

Когда мы подвели первокурсников к стойке, мадам Пинс подняла на нас взгляд и явно крайне удивилась такому своеобразному паломничеству в свою обитель знаний.

— Первокурсники, — объявил я. — Знакомьтесь, строгая, но справедливая мадам Пинс. Заведует библиотекой. Если вам нужна будет какая-то книга, но вы не знаете, где её искать — вам помогут. Требование — соблюдать тишину, порядок, а с книгами обращаться бережно. В обратном случае возмездие неизбежно.

— Мистер Грейнджер, — библиотекарша перевела взгляд на меня. — Спасибо, конечно, за помощь, но вы хотите лишить меня последней радости лично представиться и дать наставления новичкам?

— Вам ли не знать, — улыбнулся я, — что наставления эти вам всё равно придётся повторять ещё не по одному разу. Тем более, экскурсию по обители знаний вы всё равно проведёте лучше меня.

— Ну-ну, — хмыкнула мадам Пинс и вышла из-за стойки. — Первокурсники — за мной. Слушать внимательно.

Первокурсники тут же пошли за этой строгой дамой, пока она тихим и строгим голосом рассказывала, где тут что, и как всё устроено. Вскоре они скрылись из виду, углубившись в кажущиеся бесконечными ряды шкафов с книгами.

— Значит, — Пэнси подошла к нам, а Ханна направилась к Сьюзен, облюбовавшей один из столов в читальном зале. — Ты знаешь Адское Пламя.

— Я много что знаю.

Малфой хмыкнул, засунув руки в карманы — новая его манера.

— Может быть ты ещё и Непростительные знаешь и применяешь? — он посмотрел на меня с каким-то вызовом даже, хотя и старательно прятал это.

— Не, — отмахнулся я. — Применить-то смогу, но не буду. Не вижу смысла. Да и от их применения магия мерзкая, смерть и боль. Противно и вредно для мозгов. Есть куда более интересные и простые альтернативы. Но знаете…

Опершись о стойку, я взглянул на Пэнси и Драко.

— До меня дошла интересная мысль, почему заклинания непростительные.

— Нам же ещё Грюм говорил, нет? — ухмыльнулась Пэнси, сложив руки под грудью. — Или у тебя вдруг память отшибло?

— Дикие пытки, — кивнул Малфой, причём с явным пониманием смысла. Опробовал на себе, что ли? — Неизбежная смерть и подчинение воли. Думаю, причины очевидны.

— Мне кажется всё несколько глубже. Я ведь в своём роде исследователь. Я пока не встречал ни одного другого заклинания, даже из Тёмных Искусств, которые бы во время применения связывали жертву и волшебника, искажая магию, пропитывая её смертью и страданиями.

— Тебя куда-то в философию потянуло, — пренебрежительно чуть скривился Малфой. — Пошли хоть за стол сядем, а то стоим в проходе, говорим о Тёмной Магии.

Внимательно осмотрев читальный зал, заметил в дальнем углу Дафну, обложившуюся книгами и с энтузиазмом строчащую что-то в блокноте. К ней за стол мы и подсели.

— Привет, — поздоровался я, сев рядом с девушкой, а Пэнси и Драко сели напротив.

Дафна даже не заметила толком нашего появления, и посмотрела даже с лёгким удивлением во взгляде.

— Привет, — и улыбнулась. — Я тут увлеклась немного. Наш проект, оказывается, невероятно интересен.

— Ты работаешь над ним без меня?

— Совсем немного. Я знала, что ты скоро сюда придёшь. Больше-то всё равно идти некуда сегодня.

— Действительно. Мы тут немного поговорим о страшной тёмной магии.

— Конечно. Но потом ты целиком и полностью мой.

— Какая прелесть, — Пэнси скривилась в ехидной усмешке.

Дафна вернулась к своей деятельности, а я посмотрел на собеседников.

— Так вот, возвращаясь к «философии». Это вовсе не философия. Магия в самом деле искажается в таких заклинаниях. Ну, по примеру того, как она становится более агрессивной и мощной под действием отрицательных эмоций. Только тут смерть и боль. Магия становится ещё сильнее и агрессивнее.

— Домыслы, — отмахнулся Малфой.

— Я когда-нибудь утверждал что-то ложное?

— А Гектор прав, — кивнула Пэнси. — Он ведь и вправду всегда прав в вопросах магии.

— Вот, — я взглянул на задумавшегося Драко. — У меня сейчас назрел вопрос — а зачем такие заклинания? Ну, то есть, я уверен, что есть аналоги того же Круцио, которые бы не создавали таких искажений и были бы безопасны для использующего. С Авадой не уверен, но способы есть, и там не будет таких жестких, принудительно вызванных эманаций. Так в чём суть?

На самом деле у меня есть вполне конкретные мысли по этому поводу. Всё-таки тот же эльф, осколки памяти