Это был неправильный бой для броненосцев. С самого начала неправильный. С такой дистанции не могла защитить никакая броня в принципе. А сотни больших и маленьких снарядов, выпускаемых с крейсеров и броненосцев за минуту, неизбежно находили щели в этой броне, проникая в хорошо прикрытые казематы и взрывая хранившиеся там снаряды, расшатывая многочисленными попаданиями, даже если выдерживала защита, броневые плиты пояса по ватерлинии, заклепочные швы под ними. От мощной вибрации, вызванной попаданиями и собственными залпами, срезались заклепки в обшивке, в переборках. Появлялись течи по всему кораблю, а связь через переговорные трубы становилась невозможной из-за тяжелого стального гула, издаваемого избиваемым корпусом. Современный броненосец практически терял связь с боевой рубкой. Находиться даже за её толстой броней было небезопасно, а любой посыльный, отправленный из неё, почти гарантированно отправлялся на верную смерть, с ничтожным шансом успеть выполнить поручение.

Вскоре огонь обеих 305-миллиметровых башен пришлось перенести на броненосные крейсера, продолжавшие наседать справа, но едва кормовая башня успела дать один залп по новой цели, как тяжелый бронебойный снаряд, придя с кормы, попал в её боковую плиту и разорвался внутри. Из пробоины повалил дым, быстро становясь все гуще и гуще.

Немедленно был отдан приказ о затоплении кормовых погребов главного калибра. Осколками брони и снаряда сильно повредило электропроводку, вызвав короткое замыкание, а затем и пожар. Едкий удушливый дым заполнил башню, затрудняя борьбу с огнем. Срочное отдраивание всех броневых дверей позволило немного провентилировать помещения и дало возможность спастись большей части расчета, однако полностью погасить пожар не удалось, и вскоре вспыхнули заряды на элеваторе.

Прежде чем успели затопить погреба, пламя опустилось по зарядному элеватору до уровня защитной палубы, вызвав детонацию одного или двух снарядов в башне и на снарядном элеваторе. Каким-то чудом не детонировал оставшийся боекомплект в почти затопленном погребе, но взрывной волной и осколками снарядов нарушило его герметичность и все подбашенное отделение оказалось затопленным, вместе с отсеком кормовых подводных торпедных аппаратов. Вода появилась и в коридоре правого гребного вала, начав затапливать правую машину.

В носовой башне разрывом собственного снаряда в стволе правого орудия оборвало его ствол, временно выведя башню из строя, а когда удалось восстановить вертикальную наводку оставшегося левого орудия, её заклинило.

Полная потеря связи внутри корабля, частые повороты, переносы огня с одной цели на другую и жесточайший обстрел сильно снижали эффективность собственной стрельбы броненосца, практически сводя её к нулю. Орудия, вынужденные действовать самостоятельно, выходили из строя одно за другим. Несколько попаданий полностью разрушили кормовой мостик и сбили грот-мачту. Рухнула влево искромсанная задняя труба, а обе оставшиеся сочились жирным черным дымом из многочисленных пробоин, застилая им палубу шкафута и ростр. Отданная было команда о стрельбе торпедами по русским броненосным крейсерам так и не была исполнена из-за слишком быстрого выхода броненосца из боя и проблем с внутрикорабельной связью.

На полметра ниже воды был пробит 102-миллиметровый пояс в корме. Вскоре еще один 305-миллиметровый снаряд, попавший в корму, пройдя вдоль корпуса от кормового балкона до цитадели и срикошетив от плоской части бронепалубы, пробил, не разорвавшись, кормовой траверз правее барбета кормовой башни. Зато второй снаряд этого же залпа с «Орла» попал на два метра ниже, прямо на ватерлинии, и его взрыватель сработал исправно, подорвав заряд влажного пироксилина прямо в отсеке рулевой машины. К счастью, руль был в этот момент в положении прямо и остался неподвижным.

Лишившийся управления броненосец, сильно севший кормой и кренящийся вправо, принимал воду во все возрастающих количествах, продержавшись в роли головного корабля всего семь минут. Уже в 14:01 он, с трудом управляясь машинами, отвернул сначала на два румба влево, а потом и вовсе покинул боевую линию, так же как и «Микаса», отходя на предельной скорости на запад.

К этому моменту японский строй был согнут дугой, но атаку русских миноносцев удалось отбить массированным огнем трех броненосцев и двух броненосных крейсеров. Видимость сильно ухудшилась, особенно в юго-восточном направлении, где были основные силы русских. Японским артиллеристам приходилось наводить свои орудия, ориентируясь по верхушкам труб и мачтам, иногда видневшимся над слоем дыма и тумана, висевшего над водой. При этом результаты своего огня удавалось увидеть далеко не всегда, а следовательно, и корректировать стрельбу было очень затруднительно. Однако русские пушки, находившиеся теоретически в гораздо худшем положении, продолжали бить с той же частотой и точностью, что и в самом начале, что было очень удивительно.

После выхода из боя второго японского броненосца флот возглавил «Фудзи». Он повел за собой японскую колонну на северо-запад, придерживаясь того же курса, что и его предшественник. Около двух часов оба подводных торпедных аппарата правого борта выстрелили свои торпеды в сторону «России» и «Громобоя», но результатов этой стрельбы замечено не было (с русских кораблей не видели даже следов от японских торпед).

Примерно в начале третьего русские броненосцы снова повернули во фронтальную атаку, боясь, видимо, потерять своего противника из вида в сгустившемся тумане и дыму. К этому времени основной огонь японских линкоров был направлен против «России» и «Громобоя», державшихся на траверзе двух оставшихся броненосцев. Отряд контр-адмирала Уриу наконец-то смог занять предписанное ему место в голове колонны, начав обстрел русских бронепалубных крейсеров, что вынудило их отвечать, ослабив огонь по «Фудзи». К тому же на владивостокских крейсерах орудия начали замолкать, выбиваемые попаданиями 305-миллиметровых «чемоданов». Все остальные калибры японцам снова пришлось использовать для отражения второй торпедной атаки русских.

Вскоре после её начала шедший теперь пятым в колонне крейсер «Идзумо», являвшийся флагманским кораблем вице-адмирала Камимуры, получил свое роковое попадание. Этот корабль чуть не погиб, еще даже не открыв огня по противнику. Едва начав разворот, самый первый в этом бою, он получил свой первый снаряд, лишь по счастливой случайности не ставший последним. Попав в правую амбразуру носовой башни, бронебойный 305-миллиметровый снаряд с «Наварина» вынес начисто заднюю броневую плиту, вместе со стеллажами снарядов, которые рванули уже снаружи, приподняв и обрушив обратно крышу башни и разворотив её стены. Зарядный элеватор не пострадал чисто случайно, иначе по нему пламя моментально достигло бы погребов и корабль неминуемо погиб. Взрывной волной разрушило командирский мостик и проломило палубу позади башни. Внутренние помещения за барбетом были полностью разбиты, и там начался пожар, что вынудило затопить носовые погреба, и крейсер заметно сел носом. Многочисленные осколки пробили оба борта, вплоть до броневого пояса, и через эти пробоины начала поступать вода, так как броня нижнего пояса полностью ушла под воду в носу. Все, кто был в рубке, получили тяжелые контузии, а штурман и два матроса погибли. От сотрясения разбились артиллерийские приборы и дальномеры, но штурвал продолжал действовать.