Но это уже не важно. Важно другое: не допустить, чтобы из тебя сделали бесформенный, тупой кусок мяса, неспособный ни на что, только на смерть. Я договорился с одним своим учеником. Сейчас он работает на триады. Он обещал, что поможет тебе выбраться из страны. Я ему верю. Мы не общались достаточно долго после того, как он стал работать на триады, наши пути разошлись. Я никогда не упрекал его — выбрать такой путь, поступить так, как он поступил, было его сознательным выбором, но я знаю, что могу ему доверять. Он никогда не подводил меня, и я привык ему верить. Он обещал, что придет к тебе во Дворец спорта, расскажет все и поможет уйти от преследования Масловского. Он европеец, но ты сможешь опознать его по красному плащу — он предпочитает одежду красного цвета. Пожалуйста, поезжай с ним, спаси свою жизнь! Сделай для меня это! Я умираю с верой в тебя. С верой в то, что сделал для тебя все и ты будешь спасен. Я заканчиваю писать. Кто-то подходит к моему кабинету. Я слышу шаги. Если со мной что-то случится, это письмо отдаст тебе моя жена. Беги. И прости меня, если сможешь. Я благословляю тебя на жизнь. Помни обо мне и прощай. В. Н.».

Человек, ускользающий от него вдоль коридора Дворца, был посланником тренера и вестником черного предательства. Предательства учеником учителя. Тренера предали. Этот загадочный человек, предпочитающий в одежде красный цвет, пообещал, но не выполнил своего обещания. Он не нашел любимого ученика своего бывшего учителя, ничего не рассказал и не спас… Сергеев мог радоваться только одному: тому, что его тренер так и не узнал об этом последнем предательстве! Наивный человек, не понимающий, что тот, кто работает на триады, будет служить только интересам триад, а в интересах триад было убить Сергеева. Убить, но не спасти. Тренер не узнал о том, что его предали. Но от этой мысли почему-то не стало легче на душе.

Юрий думал не только об этом. Многие эпизоды, непонятные прежде, получали новый смысл. Он вдруг вспомнил наивные мысли о белом джипе, якобы спасшем ему жизнь… Белом джипе, в котором находились охранники Масловского, получившие приказ охранять драгоценное мясо. И если б он успел поговорить с кем-то из триад более подробно, он стал бы одним из тех, кто получил бы пулю по приказу Масловского. С белым джипом все было понятно, но самым главным было другое воспоминание, и оно мучило его.

Сергеев вспомнил, где видел китайца, который шел к машине от ночного клуба, не зная, что идет к смерти. Он видел его на одном из чемпионатов страны. Это был хороший спортсмен, на соревнованиях представлял клуб «Путь тигра». И от того, сколько грязи таилось в подводных камнях того мира, о котором Юрий так хорошо думал, он испытывал страшную горечь. Горечь, которую, он знал это, никогда не сможет в себе подавить…

Сергеев стоял в спортивном зале, тупо уставясь в точку на стене. Там теперь темнело второе отверстие, пробитое его собственной рукой, рядом с тем, которое пробил на тренировке Али. На пальцах его рук уже не было кожи. Впрочем, так же, как не было его самого. Он в последний раз стоял в знакомом до боли зале, прощаясь с прошлым, которое насквозь прошило его душу. В пропасть раскрытой двери бил холод. Холод прощания…

Вдруг перед ним возникли две бесплотные тени. Юрий вздрогнул от неожиданности, услышав незнакомый голос:

— Босс сказал: пора.

Перед ним стояли двое охранников-мордоворотов. Он очнулся, мотнул головой.

— Босс сказал, уже время. Машина стоит у входа. Пора ехать, — услышал снова.

Он совершенно не боялся своего испытания. Для человека, погружавшего свои пальцы в кипящее масло на десять минут, это было смешно. Мордовороты преградили ему путь.

— Извини, босс велел тебя обыскать, прежде чем мы сядем в машину.

— И чего боится твой дебил босс?

— Конечно, мы не думаем, что ты мог принести оружие, но все же…

— Я сам оружие.

Мордовороты не поняли. Любые слова, выходящие за пределы третьего класса школы, были выше их понимания.

Перед Дворцом спорта стоял шикарный «ягуар» черного цвета с тонированными стеклами. Вместе с мордоворотами Сергеев сел сзади. Молодой водитель был ему незнаком.

— Специально для тебя босс выбрал самую крутую тачку!

— Похожую на катафалк?

Он видел, что мордоворотам мучительно хочется нагрубить ему или ударить, и его это выражение их беспомощности безумно веселило в душе. Им дорожили — как дорожат шикарным куском мяса, стоившим сто тысяч долларов. Он мечтал почувствовать настоящую сталь меча в своей руке… Но до этого было еще далеко. В темные окна машины безудержно плескалось море зажженных ночных огней.

Ночной клуб находился в близком к центру города районе. Это был тот самый клуб, в котором выступала Ри. Клуб имел огромное закрытое помещение — раньше там был кинотеатр. Все огни были потушены. Со стороны казалось, что все закрыто. Но на стоянке перед зданием находилось очень много дорогих машин.

Его повели через служебный вход. Охрана была столь значительной, что даже создавала в переулке кордон. Люди Масловского стояли сплошной цепью, все хорошо вооруженные, и было ясно: чужой не подойдет даже близко. Но никто не мог выйти из клуба так же, как в него войти. Кольцо людей расступилось перед везущей его машиной. Выйдя с эскортом, Сергеев чувствовал себя королем. Он понял, почему многие добровольно идут на кумите: они хотят ощутить себя настоящей звездой хотя бы на пару минут. Но на него это не действовало. Ему захотелось просто поскорее пройти — и все. Наконец путь был преодолен. Он увидел стандартную спортивную раздевалку. Кроме длинной скамьи — несколько железных шкафов. Помещение было мрачным, без окон. Освещалось электрической лампочкой в сетке под потолком. Охрана осталась у двери. Юрий вошел в помещение. Один из шкафов был открыт.

— Бери. Там все приготовлено для твоего боя. Абсолютно новое, — на пороге возник Масловский. — Ты все помнишь? Знаешь, когда нужно лечь? Да не стой как истукан! Я сейчас пришлю тренера. Добьюсь я от тебя хоть одного слова? Когда нужно лечь, знаешь?!

— Знаю.

— Подробности тебе сейчас расскажет человек, который сюда придет, — развернувшись, Масловский исчез с неприличной поспешностью, словно боялся. Сергеев остался один.

В душном пространстве раздевалки нестерпимо воняло потом. Юра был отрезан от всего мира. В наглухо закрытом, запечатанном пространстве — словно похороненный живьем. Чувство загнанной безысходности зрело в душе как гнойный нарыв. Он раскрыл дверь одного из шкафов. Металлический замок был сплющен, словно от тяжелого удара. Дверца была искорежена и вогнута внутрь. В нескольких местах краска слезла, обнажив целую сеть каких-то царапин. Шкаф был поврежден… Странные царапины… вроде бы от человеческих пальцев… И над всем этим были черно-бурые засохшие пятна. Их было много. Потом он понял: это была засохшая человеческая кровь. С остатками мозгов. Значит, кто-то, отказавшийся драться из страха, нашел здесь свой конец. Кого-то били головой, били до тех пор, пока… Юра не удивился. Люди, подобные Масловскому, ничего не спускают с рук. Того, кто не идет на бойню, уничтожают прямо здесь, в раздевалке. А тот, кто идет… Недаром прочная металлическая сетка — основное в кумите.