Он прижал к глазку белый прямоугольник.

— Теперь зачитайте обратный адрес.

Зачитал. Все совпадало. Она открыла дверь. Парень был симпатичный.

— Ну и работка! Замерз жутко! Все боятся мне открывать! Не верят, что мужчина может подрабатывать почтальоном! Я что, виноват, что в деканате мне навязали такую работу? Я студент, прохожу практику в вашем почтовом отделении. Наташа уволилась, и я теперь разношу почту вместо нее. Вы, кстати, не волнуйтесь, если в следующий раз к вам придет другой парень. Нас пятеро в вашем отделении. Так что может прийти кто угодно. Наташа всем насчет ваших писем сказала.

Ри вручила разговорчивому мальчику деньги. Тот остался очень доволен. Она разорвала конверт. Письмо было из дома. «Милая девочка, бросай все и возвращайся домой. Место человека там, где он родился. На самом деле мы все тебя очень любим. И я, твоя мама, и папа, и сестра. Мы все тебя очень любим и хотим, чтобы ты вернулась. Пожалуйста, возвращайся домой. Ты пишешь, что твои дела обстоят неплохо. Ты играешь в популярных спектаклях и получаешь много денег за роли. Удивительно, что в театре так хорошо платят. Но наверное, ты популярная актриса. Ты не боишься, что все это временно? Извини, если что не так пишу. Прости свою старую глупую маму. Здесь у тебя будет дом, семья, которая будет очень-очень тебя любить. Давай простим друг другу все недоразумения и неприятности. Я люблю тебя. И мне очень жаль, что я не умела раньше проявить свою любовь. Прости меня за это и возвращайся домой. Мы все тебя очень ждем. Только сейчас мы с отцом по-настоящему поняли, как сильно тебя любим…»

Слезы лились как из ведра. Дальнейший текст письма повторялся, как на одной ноте. Потом Ри приняла решение и удивилась той легкости, которую оно принесло. Уехать домой! Просто уехать домой отсюда! И начать свою жизнь заново.

Но для этого нужно получить деньги. Когда она получит деньги, то сможет делать все что угодно. Например, поехать домой, купить большой красивый дом и жить в нем до конца жизни. Да мало ли что можно сделать, имея такие деньги! Реальные мысли о будущем немного ее подбодрили. А потому Ри совершенно не растерялась, услышав второй звонок в дверь. Бросилась открывать, прошептав: — День визитов…

А потом окаменела. Перед ней стоял чужой человек. Измученный старик с проседью и жестким, суровым лицом. И глазами, в которых уже не было ничего человеческого.

Он вошел, немного сутулясь, так, как прежде никогда не входил. Так могут измениться люди за десятилетний период либо те, кто столкнулся с каким-то непереносимым ужасом, медленно переходящим в страшное горе. Резко глядя на нее в упор, он произнес:

— Твой план рухнул.

Ри невольно сделала шаг назад, потом махнула рукой:

— Не надо так говорить! Ничего еще не потеряно.

Усмехнувшись очень недобро, Сергеев сказал так же спокойно:

— Нет, уже рухнул. Полностью. И не смей со мной спорить.

— Что случилось?

— Я дал согласие Масловскому драться на кумите.

В его глазах появилась пугающая жестокость. Другая женщина с меньшим жизненным опытом полезла бы с охами-вздохами и тем заработала бы крупные неприятности. Но Ри, побывавшая в самых сложных жизненных ситуациях и знавшая тысячи жестоких мужчин, поняла, что здесь неуместны возмущение или упреки. А потому предпочла сказать спокойно:

— Разве мы так договаривались?

— Плевать я хотел на все твои договорняки! Изменились обстоятельства. Вернее, у меня уже нет никаких обстоятельств — потому что меня уже нет.

Эта вспышка его обессилела. Он почти упал в кресло. Ри стояла и молча ждала, что будет дальше.

— У тебя есть выпить?

Она налила ему виски, понимая, что нужно. Он проглотил залпом, потом забрал бутылку. Выпил снова. Не опьянел. Только глаза стали еще больше блестеть. Страшнее.

— Он меня заставил. Другого выхода не было.

— Как можно заставить?

— Он убил мою мать. Потом убил тетю Веру и ее мужа. А потом он убил девушку, с которой я когда-то встречался. Он убил всех, кого я любил или когда-то знал.

— Это понятно. Он хотел тебя заставить. На тебе он заработает миллионы.

— Он своего добился. У меня нет другого выхода. Либо идти на кумите, либо в тюрьму — на всю жизнь за убийство, которого я не совершал. Он меня подставил — просто и страшно.

— Ты поступил правильно.

Его лицо дрогнуло. Он этого не ожидал.

— Я ХОЧУ ИДТИ НА КУМИТЕ! Но прежде я хочу задать тебе один вопрос. Он мучает меня все это время…

— О чем ты хотел спросить?

— Что ты делала в том баре? Что ты делала в ночном клубе «Цитрус»? Когда мы с тобой встретились? Я, например, следил за своей бывшей девушкой…

Ри открыла рот, чтобы ответить, но не ответила. Это было бы слишком просто. Слишком легко было узнать истину. А она не была доброй женщиной. И не чувствовала потребности делать ему добро. А потому перевела дыхание, чтобы сказать:

— Я пришла туда, чтобы встретиться со своей подругой, с которой жила в одной комнате в общежитии. Сколько у тебя дней?

— Семь.

— За это время я получу деньги от Масловского.

— Желаю удачи.

Больше им не о чем было говорить. В дверях она неожиданно окликнула его и протянула письмо:

— Вот, возьми. Я обещала, что найду убийцу твоего тренера. Это письмо было в квартире Масловского. Оно все тебе объяснит.

Маленький черный пистолет поблескивал на поверхности туалетного столика. Ри достала его сразу, как только за Сергеевым затворилась дверь. План рухнул. Теперь все следовало менять, причем на ходу. Масловский пока выиграл. Он выследил ее — возможно, в квартире, тогда, когда она нашла письмо тренера Сергеева. Или раньше, когда она собирала информацию. Он понял, что все потеряно. Шантажировать и требовать от него деньги теперь бессмысленно. Пока победа остается за Масловским. Но ключевое слово — пока.

Бежать следовало немедленно. Масловский, конечно, понял, кто рассказал Сергееву о кумите. Жаль, никаких денег она не получит. Ну что ж… Ей не впервой проигрывать и отступать. Теперь самое главное — сохранить жизнь. Свою. Сергееву ей уже ничем не помочь.

Но потеряно не все. С Масловским и с Аскеровым, который его использовал, она еще поквитается — правда, совсем не так, как планировала раньше. Ничего. А теперь, если ей повезет, она успеет попасть на прямой поезд. И доехать домой очень быстро. Масловский не знает, из какого города она родом. И не станет ее там искать. Он вообще ничего не знает о ней. Сумка с приготовленными вещами стояла наготове.

Внезапно Ри решила сделать благородный поступок — последний в этом отвратительном городе. Вроде как оставить о себе хорошую память. Ведь кроме Сергеева ее больше некому помнить. Она потянулась к телефону. Сергеева дома не было. Но на его телефоне был установлен автоответчик. Несколько секунд она слушала его спокойный, вкрадчивый голос. Потом сказала: