Нэль еще раз пощупал свой браслет: не пропал ли. Звено с маленьким оружием было на месте. Аптечка находилась где-то среди свадебных мелочей, сложенных в круглый расписной короб.

– Шер, ты точно знаешь, что я ему неинтересен? – на всякий случай решил уточнить Нэль. Ему было трудно молчать.

– Хочешь еще пьяного гриба? – вместо ответа поинтересовалась Шер.

– Спасибо, у меня пока прежний из головы не выветрился.

Глаза Шер сузились и настроение, кажется, портилось с каждым оборотом колес, приближающим их к Царскому Городу.

– И почему ты все время задаешь вопросы о государе? – с подозрением спросила она. – Тебя заботит твоя безопасность, или наоборот?

Нэлю пришло в голову, что она ревнует. Он потряс головой:

– Что ты, Шер, я не собираюсь занимать твое место. У меня тоже есть человек, которого я люблю. Там, в моем мире… Шер, я… я просто не знаю, можно ли верить мужчинам. У меня был странный опыт с их участием…

– Верить, малыш, нельзя никому, – наставительно сказала Шер. – А насчет государя… Если сам к нему не пристанешь – он тебя и не заметит. – Она погладила Нэля по щеке, слегка повернув его лицо к себе. – Ты хорошенький. Ты очень хорошенький. Ты можешь ему понравиться. Один раз я чуть не потеряла его из-за такого, как ты. Не приставай к нему, ладно?

– Не буду, – пообещал Нэль, и Шер его поцеловала.

Так они въехали в Царский Город.

Увидев, как освещена площадь перед дворцом и какое количество людей их встречает, Нэль опять застеснялся. На корабле вместо свадебного красного платья Шер напялила на него другое цветом, белое, но в остальном такое же. Нечего было надеяться, что этот разврат когда-нибудь прекратится и Нэлю позволят ходить в нормальной одежде. Хорошо еще, при выходе из кареты голову ему накрыли покрывалом. Он, правда, не был уверен, что от взглядов окружающих теперь скрыт. Зато он сам перестал видеть толпу вокруг. Поле зрения ограничилось несколькими ближайшими смутными фигурами и дорогой под ногами.

Шер шла рядом и держала Нэля под руку. Государь в сектор обзора пока не попадал.

– Шер! – громким шепотом позвал кто-то из идущих позади. – Шер! Откуда он явился такой взбешенный? Что с государем? Чужеземка ему не дала, что ли?

– Прикуси язык, – шикнула на любопытствующего Шер. – Понятия ни о чем не имею. И что тебя так поразило в государе, кстати?

– Видел только, как желваки по скулам ходят, про остальное мне неведомо…

Нэль занервничал и стал оглядываться.

– Цыц, – немедленно заявила ему Шер и сдавила локоть. – Хоть ты не паникуй. И вообще, будь самостоятельнее. Ты теперь государыня, Натаниэль.

Они поднялись по широченной лестнице к парадному входу и вошли во дворец. От одежд почтительно сгибающихся перед Нэлем придворных стоял несмолкаемый шелест. Но стоило пройти – за спиной тут же возникал сдержанный гул голосов. На Нэля сыпали розовые лепестки и брызгали ароматной водой. Холодные капли падали на голые плечи, и Нэль вздрагивал.

Никакого целостного впечатления Царский Город на него произвести не успел – из-под покрывала ничего не было видно, кроме некоторых деталей. Полированный мрамор колонн и лестниц, массивные двери, драпировки из тяжелых, затканных золотом тканей, крученая золотая бахрома на коврах и занавесях, неподъемная мебель, узорные решетки на окнах и в арках переходов, навощенный до зеркального блеска паркет, огромные кисти на портьерах – такими можно драться, наверное… И кругом люди, люди, люди. У Нэля закружилась голова, и он снова начал спотыкаться.

Вот, наконец, императорская спальня. Толстенные двери открылись, чтобы пропустить его внутрь, и с гулким звуком сомкнулись за спиной. Государь свернул в сторону еще по дороге сюда. Шер осталась по ту сторону дверей.

Нэль стащил с головы покрывало. В огромном зале – комнатой это помещение язык не поворачивался назвать – было холодно и пахло сыростью, несмотря на ярко пылающий камин. Невидимая высь потолка терялась в непроглядном мраке. Черно-золотые ковры глушили звук шагов. А посередине, на возвышении из нескольких ступеней, стояла кровать, под балдахином которой мог бы свободно разместиться десяток-другой человек.

Закусив губу, Нэль постоял на пороге.

Гобелены на стенах шевелились от сквозняков. Из-за этого казалось, будто вытканные на них сцены живут своей внутренней жизнью. Там человек поворачивает голову и смотрит. Здесь виляют хвостами охотничьи собаки. Тут колышутся листья деревьев и перебирает ногами ветвисторогий олень.

Нэль поборол нерешительность и маленькими шажками приблизился к фамильному ложу таргских государей. Все-таки, под одеялом неприятностей ждать теплее, чем просто так. Снял туфли, осторожно залез в мягкую темноту. Раздеться он не осмелился: мало ли что. Но потом подумал немного и расстегнул несколько крючков и пуговиц, чтобы жесткий лиф не мешал дышать. Закрыл глаза и представил, что все хорошо.

Получилось не очень. Во-первых, мешало беспокойство вообще. Во-вторых, неприятное чувство открытого пространства в частности. Стены находились слишком далеко, а где потолок, взгляду было и вовсе недоступно. Нэлю еще никогда не приходилось пытаться заснуть в одиночку на середине необъятного спортзала. Спальня в его понимании являлась убежищем, а не чистым полем под бездонным куполом небес.

В-третьих, у него было дурацкое ощущение, будто с гобеленов на него смотрят ожившие картинки. То ли это пьяный гриб так на него действовал, то ли проявилась скрытая до сего часа агорафобия. Раньше он за собой не замечал необоснованных страхов, но сейчас никак не мог с ними справиться.

Дрова в камине стали прогорать, тени сгустились и подступили вплотную к парчовому пологу. Внутри, над маленьким алтарем духов-хранителей горела лампадка – вскоре она осталась единственным источником света в необъятной спальне. Нэль забился в угол и со всех сторон воздвиг баррикаду из подушек. Снял с запястья браслет, лихорадочно его ощупал: на месте ли лазер. Наличие оружия в руках его немного успокоило. Он закрыл глаза. Но, когда спасительный сон был совсем близок, вслед за очередным, похожим на сквозняк шорохом раздался металлический щелчок и сдавленный писк: кажется, где-то за гобеленами сработала крысоловка. Нэль подскочил от неожиданного и мерзкого звука, с перепугу уронил часть подушек на пол и понял, что теперь заснуть не сможет – будет подсознательно ждать повтора. Сел, поджав по своей привычке колени к подбородку, и обхватил их руками. Чтобы привести себя в чувство, укусил коленку – больно, почти до крови. Обычно это помогало. На этот раз не помогло.

Еще примерно через полчаса Нэль пришел к однозначному выводу: он не может здесь больше находиться. От попытки разглядеть что-то в темноте уже болели глаза, а тишина, наполненная дыханьем сквозняков, звенела в ушах. Нэль терпел, пока было возможно. Но терпение подошло к концу. Нужно было выйти отсюда или хотя бы позвать кого-нибудь. Он вылез из постели и подбежал к двери, через которую вошел в спальню. Толкнул – заперто. Минуту постоял, твердя себе, что паниковать глупо, и, в то же время, ясно чувствуя, как его охватывает паника. Под кроватью ему мерещились крысы, за гобеленами – привидения. Он ринулся в противоположную сторону, чудесным образом натолкнулся на какую-то маленькую дверку. Она поддалась. Впереди маячила полоска света. Подхватив юбку, чтоб не путалась в ногах, Нэль пролетел десяток ведущих вверх крутых ступеней и вломился в государев кабинет.