принял боевую стойку, после нанёс рубящий удар по покачивающейся мишени.

Звякнул металл, мальчик опустил илд и всмотрелся в место удара. Кольца были смяты, а некоторые раскололись, обнажив ткань мешка – Эйрих бил со знанием дела, потому что уже неплохо попрактиковался с мечом. Разум всё помнит, но вот руки пришлось научить…

Из-под кольчуги сыпались клочки мокрой глины, что свидетельствовало о поражении условного человеческого туловища.

Далее был осмотр меча.

Кузнец Гектор Авл Калид потрудился на славу, качественно закалив и без того отличную сталь, придав мечу достаточную прочность, чтобы разрушение кольчуги оставило на нём лишь несколько неглубоких царапин. Достойное оружие.

Удовлетворённый результатом, Эйрих отступил на шаг, после чего нанёс колющий удар в неповреждённый участок кольчуги.

Узкое лезвие пробило броню и вошло внутрь где-то на ладонь, после чего энергия удара окончательно иссякла.

– Всё так, как и должно быть, – усмехнулся Эйрих. – Я доволен.

– Думаешь, такой меч сможет заменить топор? – спросил отец.

– Для всадника, – пояснил Эйрих. – С коня рубить топором неудобно, а вот илдом – совсем другое дело. Но дорого выходит, что уж греха таить. Подобный меч так и останется уделом богатых и успешных воинов, а остальные будут ходить со спатами и гладиями.

– У тебя же есть ещё один, – увидел отец вторую рукоять в ножнах на поясе Эйриха.

– Это сабля, – Эйрих поместил илд в ножны, после чего вытащил саблю. – Для рубки безбронных врагов.

Ножны у него были двойными, тяжёлыми, но это лучше, чем таскать двое ножен. Такие больше подойдут для конного воина, которому не нужно особо шевелить ногами, но Эйрих, пока что, вынужден сражаться пешим. Впрочем, в большой дружине, собираемой на подмогу Руа, будет достаточно всадников. Если ему дадут под командование полноценный конный отряд…

– Дай-ка посмотрю, – взял саблю Зевта. – Лёгкая и кривоватая ещё… Так никто не делает.

– Сейчас покажу, как она действует, – сказал Эйрих и задрал кольчугу на мешке, закрепив её на вершине столба.

Рубящий удар – мешок был вскрыт ровной полосой. Глина начала сыпаться на утоптанную землю. Второй удар – ровная полоса разреза возникла чуть ниже. Ещё удар – третья полоса. Глина быстро высыпалась из мешка.

– Нужно уметь правильно ударить, а дальше сабля всё сделает за тебя, – улыбнулся Эйрих. – Но по кольчуге бить бесполезно.

– Это и так понятно, – кивнул отец. – Вижу, что недооценил это оружие. Но так никто не делает.

– Значит, мы будем первыми, – Эйрих вытер лезвие сабли о мешок. – Для всадника лучше оружия всё равно нет. Надо сшибиться с бронным – используешь илд, надо порубить простых воинов – берёшься за саблю.

– У римлян купил? – уточнил Зевта.

– Пришлось озадачить их лучшего кузнеца, – ответил на это Эйрих. – Римляне такое оружие тоже не знают.

– Откуда тогда его знаешь ты? – задал неудобный вопрос Зевта.

– В книге вычитал, – нашёлся Эйрих.

Он никогда и никому не расскажет о своей прошлой жизни. Никто этого не узнает, потому что Эйрих не видел никаких выгод от того, чтобы это кто-то знал. Нет выгод – незачем рассказывать.

– Надо бы мне тоже книжки твои почитать… – почесал бороду Зевта. – Но сперва надо научиться читать. Эх, где бы время найти?

Эйрих знал своё место, поэтому никогда не заводил с отцом разговора об обучении грамоте. В прошлой жизни он сам вполне неплохо и успешно жил без книг, но сейчас понимал, что упустил столько полезного, что волосы на голове рвать хочется. И было бы гораздо удобнее, умей отец читать, хотя бы на готском…

Потому что готской грамотой ведутся протоколы заседаний Сената, благо, в деревне нашлось некоторое количество людей, владеющих готским письмом. Это всё организовал отец Григорий, вычленивший из своей паствы способных юношей, дабы они помогали ему переписывать Библию и иные священные тексты.

Сам Эйрих готскую письменность освоил уже давно, благо, базировалась она на латинских и греческих буквах, а готский язык для него родной. Образованному человеку такое нетрудно, а Эйрих считал себя образованным человеком.

«Греческую философию вот подтянуть немного», – подумал он. – «А дальше, как уверяет Ликург, всё как по накатанной пойдёт».

Альвомир, уставший держать не самый лёгкий груз, снял опустевший мешок предыдущей мишени и повесил на столб новую мишень.

– Дай-ка, попробую, – протянул к Эйриху руку отец.

Мальчик расстегнул пояс и передал ему.

Опоясавшись ножнами с мечами, Зевта прошёлся туда-сюда, неопределённо хмыкнул, после чего выхватил илд.

– Тяжёлый, зараза такая… – произнёс он и нанёс могучий удар по остготской кольчуге.

Звон металла, несколько колечек разлетелись в разные стороны, а илд глубоко зашёл в мягкую глину.

– Но крепкий, как топор! – заулыбался Зевта. – Привыкать к нему надо, но я вижу, что умники в книжках писали не зря. Молодец, сын, что нашёл такую хорошую придумку.

– Благодарю за похвалу, отец, – поклонился Эйрих. – И, раз тебе понравилось это оружие, то у меня есть для тебя подарок.

– Я не могу принять твоё оружие, сын, – покачал головой отец. – Сам знаешь, личное оружие – это святое.

– У меня есть второй комплект из илда и сабли, – сообщил ему Эйрих. – Я только проверял его на качество и не использовал, поэтому он будет подарком тебе.

Зевта молчал. Лицо его не выражало ничего, он смотрел на Эйриха около двадцати секунд, а затем крепко обнял его, уронив илд.

– Настоящий сын, достойный своего отца, – раздалось откуда-то со стороны.

Эйрих повернул голову и увидел некоего старика. Потребовалось немного времени, чтобы узнать его – Зигибода, жрец старых богов. Одет, как всегда, в старое и потрёпанное рубище, на шее его многочисленные ожерелья с рунами на камешках, на голове венец из чёрной бронзы, а на руках старые и позеленевшие медные перстни. Опирался он на ивовый посох, увенчанный витым бронзовым наконечником, превращающим посох в опасное оружие.

Жрец живёт вне деревни, а там где лес – там не всегда безопасно, особенно ночью.

– Чего ты забыл здесь, старик? – недружелюбно спросил Зевта, отстранившийся от сына.

– Ничего обременительного для вас, славные воины… – произнёс Зигибода. – Я приходил к Григорию, потолковать о верованиях… Потолковал и решил, что надо обсудить что-то толковое с вами…

– Я разрешил тебе жить в деревне, но это не значит, что готов слушать твои россказни, – сказал ему Зевта.

Об этом разрешении Эйрих не знал, поэтому был не на шутку удивлён. Либо отец Григорий не видит в дряхлом жреце угрозы, либо уверился в крепости веры своей паствы.

– На этот раз это не просто, как ты говоришь, россказни, а кое-что интересное и выгодное для всех нас, – старик погладил свою длинную и седую бороду.

– Тогда говори быстрее, – потребовал