– Какую? – процедила она.

– Не знаю, в чем я провинился – может, вы меня просто невзлюбили, или же отыгрываетесь на мне за то, что ваш сводный брат урод, или просто ненавидите мужчин. А может, все дело в ваших проблемах с отцом. Если так, мне очень жаль. Но либо мы приходим к взаимопониманию, либо я отказываюсь от вашего дела. Я звоню узнать, можем ли мы поужинать как два цивилизованных человека и попробовать прийти к какому-нибудь решению мирным путем. Если и после этого ужина вы не перестанете злиться на меня, я умываю руки. Но в таком состоянии, как сейчас, я не могу добиться справедливого решения для вашей семьи, а лишние осложнения не нужны ни мне, ни вам. Ну, что скажете? Поужинаем? Ресторан выбирайте сами. Может, в «Двадцать одно»?

Он назвал один из лучших ресторанов города, любимое место Тимми.

– Какая вам разница, как я к вам отношусь? – рявкнула она в телефон, застигнутая врасплох приглашением. Похоже, ей и вправду нравилось срываться на нем. По крайней мере, она давала выход своей злости.

– Я неплохой человек и такого отношения не заслуживаю. Лишнее дело мне ни к чему, я взялся за него только потому, что я в долгу перед Арнольдом. Дело мелкое, приличных денег на нем не заработаешь, а ваш сводный брат – подонок. Все мы это знаем. А с Арнольдом мы уже в расчете. Неприятности мне не нужны, но мне не нравится, как этот ничтожный подонок мстит вам при помощи своего гнусного адвоката. Я хотел бы помочь вам, но только если мы будем действовать, как одна команда. Не будет команды – не будет и дела, и я ухожу, – он даже не пытался юлить, говорил с ней честно и прямо, и несмотря на всю неприязнь Тимми, эта речь произвела на нее впечатление.

– Извините, кажется, сегодня я погорячилась. Так обидно было терять время, у меня пропал целый день. А я нужна своим клиентам, и у меня много других дел.

Одна из подопечных Тимми только что попала в психиатрическую больницу после попытки самоубийства, и Тимми хотела навестить ее.

– Вот и у меня тоже. Но так устроены допросы: на них неизбежно тратится уйма времени. Вашу мать допрашивали еще дольше, чем вас.

– Ей все равно больше нечем заняться, – отмахнулась Тимми, и это неприятно царапнуло Брайана. Тимми выглядела очень жесткой и, похоже, злилась на весь мир.

– Так мы идем ужинать?

Приглашение выглядело пристойно, Тимми не смогла придумать причину для отказа поужинать с ним после всего, что сама только что сказала. Некоторое время она колебалась, а потом решила рискнуть.

– Хорошо, в «Двадцать одно». Когда?

Благодарности она его не удостоила.

– Может, завтра вечером?

Она как раз была свободна.

– Хорошо.

– Если хотите, после ужина я откажусь от вашего дела. Как скажете.

– Смелое решение, – она слегка смягчилась.

– Да, я смелый человек. Бывало и хуже. Терять работу я не боюсь. Несмотря на все расходы, – он рассмеялся.

– Вот что я вам скажу: если этот вечер не примирит меня с вами, за ужин плачу я, – предложила она.

– Так не пойдет, – отказался он. – Я плачу за ужин, а вы говорите, хотите, чтобы я ушел, или нет. Проще простого.

– Это не значит, что я вас терпеть не могу, – смутилась она. – Я просто вспылила. Ненавижу тратить время зря. И Берти тоже ненавижу.

– Он это заслужил, а я нет. В любом случае ситуация может быть выгодной нам обоим, мы можем расстаться друзьями. Если вы захотите, чтобы я продолжил работу, мы будем выступать как одна команда. Если захотите уволить меня, это сэкономит нам силы, и мы все равно будем друзьями. В сущности, мне все равно, даже если вы откажетесь от моих услуг. Это выгодная сделка.

И весьма оригинальное предложение. Он сумел впечатлить Тимми.

– Заехать за вами? Где вы живете?

– Недалеко от центра, – ответила Тимми. – Я возьму такси.

Он не сказал, что живет примерно там же, в Трайбеке: судя по тону, Тимми твердо вознамерилась добраться до ресторана сама.

О предложении Брайана она не сказала никому, но на следующий день приехала в «Двадцать одно» к половине седьмого, как и было условлено. Брайан ждал в баре за бокалом «Удара быка». Коктейль выглядел соблазнительно, и Тимми заказала себе такой же. У нее выдался трудный день: она навестила свою подопечную в психиатрической больнице, а потом узнала, что еще один ее клиент, с которым она дружила, накануне ночью покончил с собой. Его уже забирали с улицы десяток раз, но он всегда возвращался обратно. На этот раз ему нашли приличное жилье, но после улицы он чувствовал себя в доме так одиноко, что не выдержал и повесился. С подобными трагедиями Тимми сталкивалась постоянно, но этот человек по-настоящему нравился ей. Она уже подумывала отменить ужин, но решила все-таки приехать. «Удар быка» помог, ей немного полегчало.

– Трудный день? – спросил Брайан, взглянув ей в глаза.

– Очень, – она улыбнулась и решила, что расскажет ему о случившемся за ужином.

– Не знаю, как вы вообще держитесь. Моя работа не из легких. А моя мать – психиатр, ее специальность – подростковые суициды. От такой работы я бы сам повесился. А она на редкость жизнерадостный человек.

– Почему она занялась именно самоубийствами?

– У нее была сестра-близнец, которая покончила с собой, когда им было пятнадцать. Для матери это способ вернуть долг. А вы? Почему вы работаете с бездомными?

– Когда я училась в аспирантуре, я проходила стажировку в приюте для бездомных. И втянулась.

– Где вы учились? – с любопытством спросил он, все еще пытаясь понять причину ее жесткости и злости. Тем временем освободился их столик, они заняли места за ним.

– Сначала в Принстоне, а магистерский диплом получила в Колумбийском университете. А вы учились в Гарварде, я знаю, – уважительно добавила она, постепенно осваиваясь в общении с этим человеком. Он и вправду оказался интересным собеседником.

– Только богу известно, как мне это удалось. Оценки у меня были паршивые вплоть до поступления в школу права, зато потом я взялся за ум. Раньше меня привлекал только спорт, а учебу я считал неизбежной расплатой за возможность играть в футбол. Мне понадобились годы, чтобы понять, что в жизни есть немало интересного помимо спорта: девушки, работа, на которой тебя вряд ли затопчут насмерть и где найдется применение мозгам. Например, в сфере закона. Но спорт присутствовал в моей жизни всегда, – признался он. И вправду он был атлетически сложен.

– До сих пор? – удивилась она.

– Вообще-то, нет. Футбол я бросил еще во время учебы. Теперь я катаюсь на лыжах и играю в теннис – скорее, балуюсь, чем занимаюсь всерьез. Времени нет.

– Это мне хорошо знакомо. Когда-то и у меня была насыщенная жизнь, а теперь я работаю по восемьдесят-девяносто часов в неделю. Зато некогда маяться дурью.

– Звучит жестоко, – сочувственно откликнулся он.