– Дедушка был для меня всем, – тихо и просто сказала она. Говорить об этом вслух оказалось больно. – Я бы не покинула Зеленое, если бы не он. И должна сделать то, ради чего покинула… Сама… Прости.

Некоторое время Ган молчал, нахмурившись. Он не выглядел удивленным.

– Ты ставишь меня в непростое положение, Кай. Я не могу отправлять людей вместе с тобой. Это не их дело, а я должен думать о безопасности прежде всего.

– Я никогда бы и не…

– В то же время, – продолжал Ган, словно не слыша, – я не хочу отпускать тебя в Северный одну.

– Я не одна…

– Господи, Кай! – Ган раздраженно хмыкнул. – Артем не сможет защитить тебя. Я смогу.

– Я могу защитить себя сама. – Кая услышала в собственном голосе раздражение и прикусила губу, стараясь успокоиться. Все шло не так.

– Я в этом не сомневаюсь, – Ган улыбнулся. – Но не со всем можно справиться в одиночку.

– Что случилось с твоим дядей? – Кая не знала, почему этот вопрос, вертевшийся на языке с момента разговора с Артемом, вдруг вылетел так внезапно и неуместно. Лицо Гана изменилось – стало таким холодным и незнакомым, что Кая почувствовала смутный страх. Его кожа побледнела, тонкие шрамы на лице стали ярче.

– Вот как? Сплетни докатились или это идеи твоего дружка?.. – голос Гана сорвался, и он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. А потом улыбнулся. – Как тебе такая идея: ты остаешься, а взамен я рассказываю, что случилось?

Кая облизнула пересохшие губы. Больше всего она мечтала оказаться как можно дальше отсюда… И все равно не хотела уходить.

– Мы не доверяем друг другу, – тихо сказала она. – О чем может идти речь, если мы не доверяем друг другу?

– Мы живем в мире, который не располагает к доверию. Это и делает искренние чувства такими ценными. Я, может быть, не сразу смогу рассказать тебе все о себе или об этом месте, – с видимым усилием произнес Ган, – но я честен в том, что касается тебя. Это правда.

Кая молчала. Ей на руку упала капля, потом еще одна – пошел дождь. Ган поднялся со скамейки, протянул руку:

– Пойдем, а то вымокнем до нитки. Сейчас сильнее зарядит. – Ган был прав. Дождь усиливался. Кая медлила.

– Я пойду к себе.

– Не дури, – Ган говорил громко, потому что дождь заглушал слова, – ко мне ближе. Не бойся! Я буду джентльменом. Но, если не веришь, можешь посидеть у меня с арбалетом. – Ган улыбнулся, и Кая, не выдержав, улыбнулась в ответ.

Дождь полил сплошным шумным потоком, и они побежали. Ган схватил Каю за руку, и их пальцы переплелись. Сквозь дождь, скользя на мокрой земле, Кая услышала, что Ган смеется, и вдруг расхохоталась в ответ – громко, беспричинно.

Она ожидала, что жилище Гана будет сильно отличаться от остальных, но этот домик, выкрашенный желтой краской, оказался не больше других. Дверь была приоткрыта, и они влетели в темную прихожую, задыхаясь от бега, мокрые от дождя. Там, все еще продолжая смеяться, Ган притянул ее к себе. Их губы были очень близко друг к другу – Кая почувствовала тепло его дыхания на лице. Сердце испуганно ухнуло вниз. Ган улыбнулся, мягко прижался лбом к ее лбу – всего на мгновение, а сверху по крыше грохотал восторг, и Кае казалось, что звуки бури не могут заглушить испуганного стука ее сердца.

– Вот, – прошептал Ган, отстраняясь в тот самый миг, когда Кая окончательно решила – пусть он ее поцелует. Его глаза смеялись. – Я же говорил: буду джентльменом.

Камин в его доме был сложен из гладких речных камней, и они разожгли огонь, чтобы высушить волосы и одежду. Кая сидела совсем близко к пламени, на половике, облокотившись на старый продавленный диван и протягивая к огню озябшие пальцы. Ган опустился на пол рядом, и их пальцы сплелись – жадно, нерасторжимо. Каю трясло – от страха, что он что-то сделает, от страха, что не сделает ничего.

– Останься со мной, Кай, – шепнул Ган, и треск огня вторил его словам. Кая не ответила. Они долго сидели молча, глядя на пламя, и она успокоилась. Ган смотрел на огонь, низко наклонив голову. Дождь за окном убаюкивал, и Кая задремала, забыв свою руку в его руке.

Артем проснулся рано от голосов и лошадиного ржанья – его поселили неподалеку от главных ворот… Местные, разумеется, называли их Вратами.

Спросонок Артем не мог понять, что происходит и где он находится… А потом вспомнил. Судорожно протер глаза, поморгал и принялся натягивать штаны. Лошадиное ржание значило одно: отряд вернулся из города Тени. И от того, в каком составе, зависело их с Каей будущее.

На улице солнце светило особенно ярко, как будто наверстывая упущенное после дождливой ночи. Капли воды все еще сверкали на траве у забора, а на главной улице за ночь появились глубокие лужи, с восторженными воплями по ним носились дети – в руках у них были маленькие ведра, на ногах – резиновые сапоги не по размеру.

– Артем! – Ему не пришлось долго высматривать ее. Саша бежала, не обращая внимания на лужи. Ее одежда была перепачкана, кудряшки растрепаны, она выглядела усталой, но была жива и здорова. Девочка подбежала к Артему и обняла его так крепко, что хрустнули кости…

– Спасибо! Спасибо!

– С Ингой все в порядке?

– Да! Ох, получилось, – она со свистом выдохнула сквозь стиснутые зубы, и Артем явственно ощутил облегчение, которое она испытывала. Он взглянул на группу спешивающихся всадников, торопливо пересчитал… Все были живы и здоровы, и только теперь Артем понял, до чего сильно боялся иного исхода. Внутренний голосок не упустил случая поддеть: «Боялся за них или за себя?..» К счастью, времени думать об этом не было.

Тоша бережно снял с седла Ингу – побледневшую, серьезную. Она мешком упала ему на руки, ее подхватил Шрам и понес в сторону лазарета. К ним бежали женщины.

– Она в порядке?

– Ей тяжело пришлось. – Саша отбросила с лица спутанные волосы. – Так долго ехать… Если бы община была дальше, боюсь, это могло бы… – Саша запнулась. – Неважно. Все хорошо. – Она, видимо, только сейчас обнаружила, что продолжает обнимать Артема и говорит ему в плечо, и отстранилась, смущенно рассмеялась.

– Спасибо тебе.

– Тебе и Каю надо поблагодарить, – принужденно улыбнулся Артем. Сегодня утром он не обнаружил Каю в лазарете, и нигде в общине ее не было – ни на стрельбище, ни на конюшне.

– Да ладно тебе, – Саша обезоруживающе улыбнулась, но ее глаза блеснули лукавством. – Если бы не ты, она бы не пошла сюда. Это было видно.

– Ты не права, но спасибо… – Ему вдруг захотелось, чтобы она снова обняла его, – может, тогда он не чувствовал бы себя так паршиво. Гана тоже нигде не было, хотя обычно он был на ногах с раннего утра.

– Саша! – Прямо через лужу, не обращая внимания на визжащих и хохочущих детей, широким шагом шел Ган – легок на помине. Лицо Саши мигом изменилось, перестав быть лукавым или смешливым, – оно вдруг вытянулось, побледнело от волнения, глаза засияли. Сейчас она казалась и старше, и моложе одновременно.