– Канцелярский нож?

Дочь Жюля снова кивнула.

– И он сделал так… – Девочка нанесла колющий удар правым кулаком.

Детектив ощутил фантомную боль в собственном глазу.

– Хорошо, милая, – сказал он, прибавив звук стереосистемы. – Слушай музыку.

Карен обратила взгляд на дворники, продолжавшие очищать ветровое стекло от снега.

– Ее ткнули в глаз канцелярским ножом, – сказал полицейский доктору Эдвардсу.

Наступило короткое молчание.

– Как далеко от больницы вы находитесь? – спросил оптик.

Детектив посмотрел на приближающийся знак съезда с автострады и быстро подсчитал в уме.

– Меньше чем в пятнадцати минутах.

– Я отправляюсь в операционную.

– Есть ли шанс его спасти? Ее глаз?

– Сначала мне нужно ее осмотреть.

Жюль решил не давить на врача и не заставлять его делать плохие прогнозы.

– Ладно.

– Есть ли еще какие-то проблемы, требующие срочного внимания?

– Она потеряла некоторое количество крови, – сказал Беттингер, глядя в зеркало на Алиссу, грудь которой продолжала равномерно подниматься и опускаться. – У нее слабый, но ровный пульс.

– Вы знаете ее гр…

– Нулевая, положительный.

– Вы уверены?

– Да.

– Аллергия на антибиотики?

– Нет.

– Хорошо. Пожалуйста, будьте осторожны, не забывайте о снегопаде – несколько минут ничего не изменят.

– Я буду ехать осторожно, – сказал детектив, меняя полосу.

– Я подготовлю носилки. Я афроамериканец, бритая голова, бородка.

– Вы говорите как белый.

– Значит, уроки пошли впрок.

– Я в голубом компакт-каре.

– Буду вас ждать.

– Спасибо. – Детектив закончил разговор и снова уменьшил звук стерео. – Милая?

Карен посмотрела на него.

Беттингер заставил себя прогнать самые жуткие картины, возникавшие у него в голове, чтобы задать дочери один из самых отвратительных вопросов, какие только существуют в мире.

– Что этот человек с тобой делал?

Его дочь посмотрела на свои пальцы ног.

– Карен? – повторил детектив, не в силах дышать.

– Он сказал, чтобы я разделась и легла на кровать, или моя мамочка ослепнет.

– Он делал с тобой что-нибудь еще?

– Он меня связал и засунул трусы в рот.

– Что-нибудь еще?

Девочка покачала головой.

– Нет.

Жюль с облегчением вздохнул, наклонился и поцеловал свою маленькую любимую дочь в лоб.

– Ты вела себя очень храбро.

Карен смотрела, как снег собирается на ветровом стекле.

Зазвучала новая песня, которая началась в точности как предыдущая, и детектив увеличил звук.

– Тебе нравится?

Легко приходившая в волнение маленькая девочка, которая любила или ненавидела большинство вещей, пожала плечами.

* * *

Двенадцать минут спустя голубой компакт остановился у большого коричневого здания больницы Армии Спасения в Стоунсбурге. Беттингер выключил двигатель, и в этот момент в двадцати футах от них открылись двери приемного покоя. Наружу вышел белый медбрат и человек, который, по описанию, должен был быть доктором Эдвардсом. Они толкали перед собой стальную каталку.

– Оставайся здесь, – сказал детектив дочери и вышел наружу. – Я буду рядом.

– Хорошо.

Беттингер подошел к задней дверце, распахнул ее и, подхватив жену на руки, отнес ее к каталке. Оптик посмотрел на оставшуюся в машине девочку.

– Она была там.

– Да. И сын…

Горло у Беттингера перехватило. Глаза его наполнились слезами, и все, что он сдерживал в течение последних тридцати минут, вырвалось наружу. Он молча показал дрожащим пальцем в сторону багажника машины.

– Ваш сын?.. – переспросил доктор Эдвардс.

Детектив кивнул.

– Я сожалею, – сказал оптик, и его сочувствие показалось Жюлю искренним.

Он понимал, что должен держать себя в руках на глазах у дочери, и проклял накатившую волну эмоций.

– Могу… я… оставить мою машину здесь? – спросил он, вытирая глаза кулаком.

– Все нормально.

Детектив помог Карен выйти из машины. Они вместе пошли за каталкой в раздвинувшиеся двери и оказались в бежевой приемной, где стояло пять виниловых диванов, работал телевизор с изображением высокой четкости и на столике лежало несколько журналов.

– Пока вам лучше оставаться здесь, – сказал Эдвардс, продолжая двигаться с каталкой в сторону отделения неотложной помощи. – Все ваши бумаги у секретарши.

Беттингер кивнул.

– Я пришлю лаборанта-препаратора, когда вы будете готовы.

– Ладно. – Сейчас полицейский не мог разговаривать с работником морга.

– Мы сообщим вам, как только что-то узнаем, – добавил оптик, и вместе с медбратом они повезли Алиссу Брайт сквозь двойные двери.

– Спасибо.

Жюль взял Карен за правую руку и повел ее к диванам, где мексиканка, выглядевшая как высокий лилипут, мыла линолеум.

– Пахнет как моча, – сказала девочка отцу.

– Это аммиак. Он нужен для поддержания гигиены.

Карен обошла влажные квадратики и прикрыла нос.

– Пахнет как моча.

– Согласен.

Девочка села на диван, стоявший лицом к телевизору, который показывал повтор местных вечерних новостей. Внезапно серьезное лицо ведущего сменилось на толстого мультяшного кота, у которого были впечатляющие усы и очень стильный жилет.

– Благодарю вас, – сказал Беттингер женщине, которая держала в правой руке пульт дистанционного управления.

– Новости не для детей, – ответила та.

– Так и есть.

Крошечная женщина использовала швабру как весло и поплыла в порт.

Жюль посмотрел на Карен.

– Хочешь, я сниму с тебя куртку?

Не отводя взгляда от телевизионного экрана, девочка покачала головой.

– Хочешь сходить в туалет? Он здесь совсем рядом.

И вновь дочь отрицательно покачала головой.

– Хочешь чего-нибудь попить?

Карен пожала плечами.

– Яблочный сок? – предложил Беттингер. – Клюквенный?