того и гляди опять кто-то заявится наводить порядок в моей голове, а мне дороги все мои тараканы. И хомячки тоже. Но сначала…

Лиса же все так же лежала на полу без признаков жизни. Я лизнула ее в нос и поразилась тому, какой он сухой и горячий. Ее веки лишь слабо дернулись. Казалось, ей остались считаные мгновения, и терять их ни в коем случае не следовало.

Я провернула зубами ключ в обратном направлении и вытащила его, боясь не успеть. Потом на всякий случай перекусила напополам, легла, прижавшись к клочковатому боку так, чтобы чувствовать каждый вздох, каждое биение сердца, и громко, четко сказала:

– Я принимаю тебя. И ответственность за тебя принимаю так же, как ты взяла ее на себя, когда это было нужно.

На меня опустилась темнота, горячая и колючая. Коридора не было, не было вообще ничего, но меня куда-то несло, крутило и выкручивало. Было больно, очень больно, так больно, словно кости менялись местами, а мышцы разваливались на волокна и опять соединялись. Я не выдержала и заорала.

– Лиза, я тут, все уже закончилось, все хорошо, – начали пробиваться сквозь пелену боли чьи-то слова.

А потом я почувствовала, как рядом в ком-то большом и сильном мерно бьется сердце, возвращая меня из темноты смерти в мир жизни. Я еще подумала, что этот раунд выиграла, а потом темнота неизвестности сменилась темнотой живительного сна, который лишь один мог все поставить на место.

Глава 28

Когда я проснулась, то обнаружилось, что уткнулась носом в шею Николаю, обнимавшему меня, словно удобную меховую подушечку. Судя по мерному дыханию, он спал, поэтому шевелиться я не стала, лишь поводила ушами, чтобы определиться, не случилось ли чего и сколько прошло времени. Часы отчетливо тикали, но, увы, были они за мной, а на спине глазами я не обзавелась. А вот шуршание со стороны дивана намекало, что времени прошло прилично, если мое плетение по обездвиживанию почти развеялось: в учебнике давали гарантию на шесть часов без подпитки магией, а Полина уже не только шевелится, но и пытается встать. Зря это она: Николая разбудит.

Я чуть приоткрыла глаза, на самую малость. Увиденное не порадовало: сразу вырвались два тонких красных луча и уткнулись в мундир. Пока он не задымился, я побыстрее зажмурилась. Итак, у меня все получилось: второй зверь остался со мной, пусть для этого пришлось расстаться с возможностью вернуть память. Тут я вспомнила, как выглядела лиса, когда я делала выбор, и поняла, что совершенно не хочу, чтобы Николай видел такого зверя. Возможно, иллюминация из глаз ему понравится, но общая облезлость – вряд ли. Вот откормлю, помою, вычешу – тогда посмотрим.

Я потянулась к рыси и перешла в эту форму. Хотя я старалась делать все как можно незаметнее, но рысь поувесистее лисы, поэтому Николай проснулся, от тяжести не охнул, конечно, но меня не отпустил, так что я опять уткнулась в него носом. Пахло от него замечательно, нос невольно дернулся в попытках захватить как можно больше запаха, если уж есть возможность.

– Смотрю, Лиза, ты прекрасно себя чувствуешь, – невозмутимо отметил Николай.

Я застенчиво чихнула.

– Пять минут назад вы бы так не сказали, – мстительно проскрипела Полина. – Там такая страхолюдина была, простите меня боги пресветлые. Встретишь ночью в переулке – на месте умрешь.

Да, некачественные заклинания у нашей армии, если после применения противник не только от них избавляется самостоятельно и видит то, что не положено, но и пытается хамить. Недоработка… Я повернула голову к Полине и показала, какие красивые зубы у моей рыси. Уже севшая Полина опасливо сдвинулась по дивану подальше. Были бы силы, наверняка бы сбежала, но плетение пока еще не развеялось окончательно.

– Да кого такая маленькая несчастная лисичка напугать может? – делано удивился Николай. – Разве что мышку?

Говорить про несчастную лисичку я была не готова, поэтому предложила:

– А не поужинать ли нам, Николай? Помнится, мы как раз собирались.

Лапами я ему упиралась в грудь, намекая, что неплохо было бы меня отпустить. В комнате было темно, но что сейчас – ночь или очень раннее утро, – я бы не смогла сказать, спроси кто.

– Да уже не ужинать, а завтракать надо, – страдальчески ответила вместо Николая Полина. – Ой!

Это она попыталась встать и опять шмякнулась на диван. Я развеяла остатки плетения, которое сковывало ее движения.

– Извините, Полина, но это было необходимо, – посчитала нужным я объясниться. – Иначе вы непременно отправились бы к Рысьиным, а на кону стояла моя жизнь.

– Думаете отделаться простым «извините»? – недобро улыбнулась она. – Посмотрим, что скажет княгиня. – Встать ей наконец удалось и даже пройти до дверей и включить свет в комнате, после чего она повернулась и добавила: – И штабс-капитану это ой как не понравится. Особенно…

Она выразительно обвела глазами картину на полу, а я испытала сильнейшее желание ответить не словами, а тем же плетением, что и раньше. Молчаливая и неподвижная Полина нравилась мне куда больше: тихая, безвредная, не доносящая…

– Штабс-капитану много чего не нравится, – заметила я. – Но не меняться же ради него? В конце концов, он временный камешек на моем пути.

Но из рук Николая я вывернулась, соскочила на пол и чуть не упала. Движения были скованными, лапы путались, словно их было не четыре, а все восемь. Или даже девять. Точно, девять, как раз девятая и мешается. Чувствовала я себя так, словно на мне тоже испытывали какое-то плетение и оно до сих пор не развеялось. Надо признать, гадкое ощущение.

– Лиза, не двигайся резко, упадешь. – Николай опять притянул меня к себе, но не на колени, а рядом. – Не торопись. Ты отдала очень много сил на второго зверя.

Выглядел он тоже не ахти: встрепанный и с покрасневшими глазами от недосыпа. Видно, поспать нам удалось совсем немного. Странное дело, но я себя уставшей не ощущала. И даже странная скованность движений проходила буквально на глазах, так что я уже вполне могла пройти к себе и одеться.

– Тем более надо поесть, – заметила я. – А то и ты, и я остались без ужина, а он совершенно остыл.

Часы пробили шесть, и Николай огорченно охнул:

– Лиза, мне срочно нужно возвращаться.

– Но позавтракать вы должны, – намекнула я. – Хоть минут десять, а?

– Я вообще не должен был задерживаться, – страдальчески сказал он. – Ольге Александровне охрана может понадобиться в любой момент.

– Но не ночью же? – удивилась я. – И вообще, не может же один человек дежурить круглосуточно? Там и другие есть. Вот пусть они