палец к потолку, чтобы я никак не пропустила этих слов. – Рычите, если нужно, подминаете под себя. Все это необходимо делать в зверином облике, который вам уже подчиняется. Оказалось, это обычное дело: второй облик хоть и редко бывает, но не является чем-то таким очень невозможным. Даже странно, что я раньше не слышал. Но Горностаевы никогда особо не выделялись. Оказывается, у сильных кланов главы часто раньше по два облика имели. Ну так это и сила должна быть, чтобы главой стать.

– Ой, Мефодий Всеславович, чую, подвох должен быть какой, уж больно все это легко звучит.

Домовой крякнул:

– Не без этого, Елизавета Дмитриевна. Проводить ентот ритуал можно только ночью и только в присутствии другого оборотня, причем не абы кого, а сильного, и должен он быть в человечьем облике. А посторонних не должно быть никого: вмешается кто не вовремя, даже вопрос лишний задаст – и все пропало, зверь подчинит человека, а не наоборот. Вывести из зверя будет почти невозможно. И затягивать нельзя: второй зверь либо совсем уходит, либо подминает под себя человека. Вот так вот.

Он развел руками. Да, предложение Волкова в свете только что узнанного заиграло новыми красками. Возможно, он не имел в виду того, что я напридумывала?

– Да, еще, – спохватился домовой. – Тот, кто помогает, вы ему должны доверять. Это обязательное условие.

– Боже мой. – Я схватилась за голову. – Да где же такого взять? Те, кто сильные, моего доверия не заслужили, а те, кому я доверяю, – слабые. Да и кого я знаю из сильных? Рысьину? Волкова? Ли Си Цына? И кому из них можно довериться?

Из этого списка разве что песцовский родственник заслуживал внимания. Да и то доверия у меня к нему не было и быть не могло: он мне помогает, пока ему самому выгодно, а знаний у него куда больше моих. А что, если он во время ритуала через моего зверя подчинит и меня? Нет, возможно, я перестраховываюсь, но не зря же стоит условие о доверии, а Ли Си Цына куда больше волнует артефакт, чем я, а его проще получить, будь я подконтрольна.

– Последний точно не подойдет, – кашлянул домовой. – У него что случилось-то – звери слились. Он второго-то получил, но не понял и, видать, избавиться попытался. Сейчас один другого жрет, и так будет, пока не разделятся.

– А это-то вы откуда знаете?

– Так тот и рассказал, у кого один из хозяев с двумя зверями был. Он столько историй знает про таких, жуть.

И возможно, не все они правда. Но, как бы то ни было, с помощником у меня намечаются проблемы. Если бы потребовался маг, то Владимир Викентьевич непременно пришел бы на помощь, но оборотень?

– Где мне взять оборотня?

– Хомяков вас чем не устраивает? – удивился Мефодий Всеславович.

– Так он же хомяк? – оторопела я. – Вы же сами сказали: нужен сильный оборотень. А Николай – хомяк.

Маленький, мягкий, пушистый, милый, но никак не сильный.

– Дык форма не важна, важно содержание. А содержание у него сильное. Настоящее. Звериное.

– То есть у него звериное начало сильнее человеческого? – осторожно уточнила я, припоминая все плохое, что слышала про хомяков. Не припоминалось ничего. Пока.

– Да что вы такое говорите, Елизавета Дмитриевна! – возмутился домовой. – Я вам про Фому, а вы мне про Ерему. Когда это я говорил, что у него звериное начало сильнее? Я говорил, что эта часть у него сильная и правильная.

С тем, что правильная, я была полностью согласна, но вот с тем, что сильная… Достаточно было припомнить, как я спускалась по стене с Николаем в зубах, и меня сразу же охватывали сомнения. Нет, как хомячок он, конечно, очень милый, но сила зверя… Разве он сможет противостоять тому же Волкову, если поставить их биться в звериных ипостасях? Я представила, и мне стало страшно. Увы, не за Волкова.

– А вы уверены, Мефодий Всеславович, что Николай подойдет? – осторожно уточнила я. – Все же у него слишком мелкая форма…

– Да при чем тут форма! – взвился домовой. – Елизавета Дмитриевна, не слушаете вы меня, что ли? Я про суть говорю, не про форму. Да и какая разница, кто он зверем, если в ритуале он будет человеком?

– Мне казалось, Мефодий Всеславович, – осторожно подбирая слова, попыталась я донести до него свою мысль, – что оборотень, который помогает, должен быть сильнее того, кому помогает. А у меня что рысь, что лиса – обе куда… опаснее хомяка.

– Казалось ей, – проворчал Мефодий Всеславович. – Собственному домовому уже не верят, куда мир катится? Ежели я сказал, что он подходит, значит, подходит. – Он грозно на меня глянул: – Или вы Хомякову не доверяете? Он сделал что-то такое?.. – Домовой неопределенно помахал в воздухе пальцами, намекая на что-то неприличное. – Из-за чего вы боитесь оставаться с ним наедине? Так вы все равно рысью будете, а он человеком, урону вашей чести не будет.

– Будет, не будет… Не надо обижать Хомякова, Мефодий Всеславович, он мне ничего не сделал такого, из-за чего я могла бы затаить обиду. Но где же я его срочно возьму? – проворчала я, не зная, что отвечать на выпад обычно спокойного домового. – Он в другом городе занимается охраной Ольги Александровны, когда вернется – неизвестно. А вы говорите, что тянуть нельзя.

– Ох, нельзя, – согласился домовой. – Уйдет второй зверь или вас задавит – никто не предскажет. Но знаете, что я вам скажу, Елизавета Дмитриевна, ежели богам угодно, чтобы вы с лисой разобрались, они непременно что-то подстроят.

Окончание его фразы слилось со стуком в дверь. Боже мой, я же не сказала Полине, что меня нет для Свиньиной-Морской! Экий просчет с моей стороны. Мефодию Всеславовичу хорошо: не хочет кого видеть – исчез, и все, а мне сидеть, слушать всю ту чушь, что несет гостья. Одна радость: с ней одновременно не появится Волков, а мне сложно было решить, кого из них я хочу видеть меньше. Но мои опасения оказались напрасными.

– Поручик Хомяков с визитом, – тоном, выражающим глубочайшее неодобрение, сообщила Полина. – Примете?

– Разумеется, приму, – оживилась я.

Неужели Мефодий Всеславович прав и появление Николая здесь подстроено Велесом? Тогда подходящий оборотень для ритуала уже тут. Милый такой, пушистый…

Но на вошедшего Хомякова было страшно смотреть: такое отчаяние на лице, словно он вместо того, чтобы охранять Ольгу Александровну, собственноручно ее придушил и теперь ожидает отправки на каторгу. Если это вмешательство Велеса, то оно слишком радикальное…

– Николай, что у вас случилось? – испуганно спросила я.

– Лиза, скажите, что это неправда, – выпалил он.

– Что неправда?

– Что вы и Михаил Александрович…

– Разумеется,