– Немцы, – сообщил наш водитель, глянув на номер. – Во всем любят орднунг.

У стоп-линии мы, как и в прошлый раз, стояли первыми, но слева находился высоченный гроб на колесах, и это в корне все меняло. Теперь Тихон даже при большом желании не сможет к нам подобраться, фургон – не велосипед. Мы беспрепятственно проедем вперед, словим на капот кусок брони и полетим дальше – с мертвым водителем и выжатой педалью газа. Такого исхода я, конечно, не допущу, но разве дело в этом? Тихона нет, мы опять остались ни с чем.

Справа подкатила красная спортивная машина. Здрасьте, вас здесь только не хватало!

– Как мы их! – Восторженно высказался таксист. – Взяли и переплюнули все их «Порше» сраные. У меня шурин…

Мне захотелось послать «ЗИЛу» уже не поцелуй, а что-нибудь менее сентиментальное, но я вспомнил, что в нем сидит дама.

– Чего мы там забыли? – Тревожно спросил Кнут.

– Где?

– В Выхино, где еще!

– А… Мы туда не поедем, – отмахнулся я, пытаясь найти в веренице машин что-то похожее на фургон.

Таксист озадаченно глянул в зеркальце, но промолчал.

Тихон не приехал. То ли разочаровался в книге, то ли пришел к выводу, что Кнуту ничего не угрожает. Или приготовил новый финт, с учетом, так сказать, сложившихся обстоятельств. Как я теперь буду оправдываться перед Коляном за потерю товарного вида машины, за унизительную пробежку в тапочках, за все наши наивные приготовления?

Его «БМВ» по-свойски стоял на газоне, рядом с тумбой ручного переключателя светофора. Инспектор, вместо того, чтобы погнать наглеца и заняться службой, мирно толковал с Куцаповым, облокотившись на безукоризненно вымытую крышу.

– Что же он, мурло, его отвлекает! – Обозлился водитель. – Пропустили бы и трепались себе дальше.

– А ты ему погуди, – сказал я. – Давай, давай, не стесняйся.

Таксист немного помялся и бибикнул. Сзади его поддержали, и, осмелев, он снова вдавил сигнал. Куцапов высунулся в окно и вопросительно кивнул. Я в ответ помахал – мол, все, уже можно, и он что-то сказал инспектору. Тот подскочил к переключателю, и светофор без промежуточного «желтого» сразу показал «зеленый».

Таксист пристально на меня посмотрел и нажал на газ.

– Стой! – Опомнился я.

– Здесь, что ли, выходить будете? – Спросил он, набирая скорость. – Сейчас, вот только перекресток проедем.

– Стой! Остановись! – Крикнул я и для пущей убедительности забарабанил по спинке сидения.

До водителя не дошло. Он подал знак «ЗИЛу», чтобы тот пропустил нас в правый ряд, к тротуару. «ЗИЛ» реагировал своеобразно: он чуть отъехал в сторону, а затем резко вильнул и боднул такси крепким покатым боком.

– Да тормози же! – Заорал я, с трудом выдавливая слова из схваченного судорогой горла.

Воздух впереди сгустился, замерцал, и в нем, словно созданные лазерной графикой, проявились две зловещие буквы латинского алфавита.

Михаил в красном «ЗИЛе» был настырен: спортивная машина отлепилась от «Москвича» и повторила свой варварский маневр.

– Это не я! – Испуганно вскричал таксист, призывая нас в свидетели. – Он сам!

Автобус, еще недавно такой медлительный, нагнал нас слева и крепко приложился, компенсируя правый удар «ЗИЛа». Такси отскочило от него, как мячик от теннисной ракетки, и уже само впечаталось в красную машину. В обоих дверях справа вылетели стекла. Водитель бешено колотил ногой по тормозу, но скорость не снижалась. «Москвич» завизжал и пошел юзом. Автобус и «ЗИЛ» разошлись в стороны и снова сошлись, ударив нас с двух сторон. Я почувствовал толчок в спину, одновременно с ним раздался душераздирающий скрип. В выбитые окна ворвалась серая копоть: диски заклинило, но «Москвич» летел дальше, сжигая резину.

Наконец эта страшная бойня прекратилась. Обе машины остановились, и мы встали вместе с ними. Нависла долгожданная тишина, в которой ошалело ворочался водитель.

– Мишаня! Это ж ты все и организовал! – Протянул Кнут. Из его носа капала кровь, однако он был поразительно спокоен.

– Ну, блин, организатор! – Таксист стучал по лобовому стеклу, но оно не вываливалось, и таксиста это бесило.

Автобус мурлыкнул немецким мотором и, вырвав из «Москвича» обе левых двери, сдвинулся с места. Он объехал лежавший на дороге лист металла и, разогнавшись, исчез за поворотом.

– Сашка, прости меня, – заторопился я, хватая Кнута за локоть. – Не могу объяснить, нет времени!

Я хотел бы, чтоб расставание получилось более теплым, но рядом уже затормозил Куцапов, и я запрыгнул к нему в «БМВ».

– За автобусом!

– Что ж ты: «фургон»! Если б я заранее знал, что Тихон там, прямо на месте бы его чик-брык, – он на секунду убрал руки с руля и, впечатав кулак в раскрытую ладонь, показал, как стирает Тихона в порошок.

– А инспектор?

– Да это был тот, из девяносто восьмого! Который у кольцевой стоял!

– И он опять тебя узнал? А ты его?

– Спроси чего полегче.

Куцапов крутанул руль, и мы разудало, с заносом, выскочили на ту же улицу, что и Тихон. Автобус с ободранным боком стоял в нескольких метрах от перекрестка. Вокруг, явно намереваясь забраться внутрь, расхаживал какой-то оболтус.

– Браток, ты шофера не видел? Рыжий такой.

Тот замялся, взвешивая ценность информации.

– Я из НСС, – со значением произнес Куцапов. – Тебе потом зачтется.

– Рыжий пересел в оранжевые «Жигули» и поехал во-он туда.

– Ишь ты, стильный! Тачки под гриву подбирает, – процедил Колян, срываясь с места.

– Небось, обманул мальца? Что за «энэс» такая?

– «Не стой под стрелой!» – Ответил, смеясь, Куцапов.

Вскоре показались и «Жигули» – темно-красные, почти вишневые, а совсем не оранжевые, как доложил нечестный подросток. Затылок сидевшего в машине принадлежал, вне всякого сомнения, Тихону.

– Сейчас бы Федорыча подключить, – сказал Колян. – Из меня шпик неважный. Если заметит, сверлим ему башку, прям здесь, и сразу уходим.

– Нельзя. Его башка – самое дорогое, что есть на свете. Лучше посмотрим, куда он нас выведет. А вдруг ребеночка найдем, которого он из интерната свистнул? Это же он и есть.

– Ну ты… – Куцапов снова оторвал руки от руля, изображая жест восхищения. – Как ты допер?

– Самый простой способ прищучить Тихона – поймать его в детстве и посадить под замок…

– Или казнить.

– …вот он и спрятал от нас младенца. А в Сопротивлении о Тихоне забыли потому, что его там не было.

– Но я ведь помню! Был!

– Теперь выходит, что не было.

– Придумал! – Колян сбавил скорость и прижался к тротуару, затем повернулся ко мне и снисходительно похлопал по плечу. – Зачем за ним гнаться? Мы можем грохнуть его мамочку, и он вообще не родится!