Находясь в обществе Куцапова, я волновался в основном за то, чтобы он сгоряча не ухлопал кого-нибудь из местных. Ксению я взять с собой не мог – я помнил взгляд Тихона. Не исступленный, нет. Спокойный до змеиного оцепенения. Петрович ошибался, Тихон не мечтатель. Он практик. Разложил Вселенную на атомы, произвел инвентаризацию, внес свои изменения и вновь слепил в единое целое. Нет, не мечтатель. Механик.

Ксения подождет меня в подвале. Если я когда-нибудь и позволю ей встретиться с Тихоном, то не раньше, чем он будет закован в пудовые кандалы.

Вместо Куцапова я мог бы выбрать Левшу, но он был еще более непредсказуем, к тому же до беспамятства влюблен в свой автомат, а такую дуру под рубашкой не спрячешь. Веселый, в принципе, внушал доверие, но я опасался, что в две тысячи первом матерящийся чернокожий вызовет толки. Кого я еще знал – Коня и Майора? Эти – узкие специалисты, а здесь нужен мастер на все руки.

– Колян, почему вы называете психолога Майором?

– Так майор и есть. Он в войсках служил, по медицинской части. Когда вооруженные силы разогнали, ему предложили перейти в армию Ирака. А он им сказал, что в зоопсихологии не разбирается.

– Сильно. Арабы не обиделись?

– Нет, только голову отрубить хотели. Его Веселый вытащил. Он вообще многих спас.

Граждане мирно текли по своим делам, не замечая двух спешащих субъектов, и вряд ли кто-то догадывался, что у одного имеется ствол, а у другого – невзрачный приборчик, похожий на пульт от телевизора. Но еще больше они удивились бы, узнав, что не пистолетом, а именно дыроколом можно перевернуть весь мир – и даже точка опоры не понадобится.

– Нам нужны колеса, – сказал я.

– Дело не хитрое, только до центра добраться.

– Желательно без криминала.

– Никаких угонов, – заверил Колян.

Я подошел к автобусной остановке и смешался с пассажирами. Так ловить такси было безопасней: если мне снова не повезет с машиной, стрелять по толпе они не посмеют.

У тротуара затормозил «Москвич» ярко-желтого цвета. Я раздосадованно махнул рукой – мол, проезжай дальше, частники нам не нужны. Водитель открыл правую дверь и, пригнувшись, посмотрел на меня.

– «Мерседес» ждешь?

На крыше «Москвича» светился оранжевый гребешок с черными кубиками и словом «TAXI».

– Почему по-английски написано?

– А по какому надо? По-китайски, что ли?

В «Москвиче» было тесно и холодно. Спереди просачивался дурманящий запах бензина.

– Включи печку, – велел Колян. – Что-то я мерзну.

– Нельзя, задохнемся.

– Так открой окна.

– Тогда продует, – ответил водитель, закуривая мятую сигарету без фильтра. К счетчику он даже не прикоснулся.

Мы остановились на «Пушкинской», и я расплатился. Таксист озадаченно уставился на деньги.

– Что-то не так, братан? – Многозначительно произнес Куцапов.

– Все нормально. Только бабки ненастоящие.

– Фальшивые?

– Да вроде нет. Менделеев, я смотрю, как живой, – таксист кисло улыбнулся. – Но где вы видели на полтиннике Менделеева?

– А кто же там, Гитлер?

– Бурлаки.

– Какие еще бурлаки?

– Которые на Волге. Картина такая. У вас другие бабки есть?

– Другие тебе еще больше не понравятся, – сказал я.

– Вы откуда, мужики?

– С Луны, – насмешливо бросил Колян, приставляя к его горлу пистолет. – Ты уж извини, но у нас, на Луне, такие деньги. С Менделеевым.

– Понял, – кротко ответил водитель. – Сдачу давать? – Осведомился он не дыша.

– Оставь себе. Свободен.

– Спасибо, мужики.

– Где ты взял эти бумажки? – Спросил Колян, выйдя из машины.

– Бумажки – это то, что у таксиста, а у меня деньги.

– Понятно. А Пушкин на твоих деньгах был?

– Естественно. На сотне. Ты что, не помнишь?

– Помню, – Куцапов обернулся и тоскливо посмотрел на памятник. – Трех богатырей помню.

Мы миновали позор русской кухни – «Макдональдс», затем аскетичный дворик литинститута и направились вдоль Тверского бульвара дальше, к самому центру. Не доходя до Никитских Ворот, Куцапов неожиданно свернул в один из кривых переулков. Я было решил, что Коляну приспичило, но заметил, как он обхаживает черный «БМВ».

– Нравится? – Спросил он, с нежностью притрагиваясь к стеклам.

– Колян, хватит хулиганить.

– Это моя тачка, Миша. Даже не верится, что ты мог изуродовать такую красавицу. Увел бы что-нибудь попроще.

Я осмотрел машину со всех сторон – ни царапины.

– Та была красного цвета и обтекаемая как, пуля. «ЗИЛ-917» называется. И, хотя разбил я ее сегодня, ты об этом узнал еще три дня назад.

– Что ж ты меня, заранее предупредил?

Я промолчал. Куцапов не стал настаивать и занялся автомобилем. Первым делом он залез под заднее колесо и, кряхтя, что-то там отсоединил. Потом он попросил меня принести кирпич, а сам поднял с земли ветку и улегся под капот. Кирпичей поблизости не нашлось, и я выворотил из раздолбанного тротуара кусок асфальта килограмма на три.

– Подойдет?

– Должно. Отойди-ка.

Куцапов с размаха врезал глыбой по замку багажника. Крышка плавно откинулась, а «БМВ» залился оглушительным воем. Колян резво нырнул внутрь, и визги сразу смолкли. Затем он выбил боковое стекло и, просунув руку, открыл дверь. Я без приглашения занял место справа и стал наблюдать, как Колян соединяет провода из рулевой колонки. В зеркало я увидел, что из подъезда выскочил и устремился к машине крепкий парень с крупным черепом. Как заработал мотор, я не услышал, но приборная доска вдруг ожила, стрелки плавно качнулись, и так же плавно, но не мешкая, мы сорвались с места.

– У меня это вышло быстрее и с меньшими потерями, – заявил я нахально.

Куцапов-младший в шлепанцах и спортивных штанах пробежал по переулку до пересечения с бульваром, но его надежды на то, что мы задержимся у выезда, не оправдались. Колян рисково вырулил перед самым носом у «Жигулей» и понесся к Арбату.

Несмотря на то, что эта акция сильно отличалась от угона «ЗИЛа», я снова подумал о Ксении и преисполнился гордости и какой-то лихой уверенности: все у нас получится. Я и вообразить не мог, что привязанность к другому человеку добавляет столько страсти и интереса к жизни. Впервые со времен манного детства я не чувствовал себя одиноким – это было восхитительно и странно, поскольку я давно уже смирился с тем, что существую отдельно от шести миллиардов гомо сапиенсов. Более того, я подозревал, что все население Земли так же одиноко, как и я, просто оно умело это скрывает.