Сапронов шумно потянул носом воздух.

– Ну, конечно. Турченко у нас был спец по обрыванию цепочек. И где он теперь? Кто ему цепочку оборвал? Сами до сих пор не знаем.

– В том, что случилось с Турченко, виноват только он и никто другой. Мы его не заставляли со всяким дерьмом якшаться напрямую. Слишком уж ему нравилось кашу погуще заваривать, лбами людей сталкивать. А когда босиком по лезвию ходишь, в один прекрасный момент и порезаться можно. Вот он и… Ладно, черт с ним. А что касается рапорта Кулака… У меня есть такие варианты – можно отказаться от использования в дальнейшем бойцов ОМОНа, а на вчерашний случай сослаться как на досадное недоразумение. В общем, замять это дело самым простым испытанным способом.

– Отказаться в дальнейшем? – хмыкнул Сапронов. – Это значит – отказаться от всей операции. А кто будет обеспечивать доставку груза? Обэповцы? Да у тебя в отделе сотрудников – раз, два и обчелся. Или, может, ты сам, Роман Сергеевич, займешься доставкой? А вдруг какая-нибудь неожиданность?.. С табельным пистолетом наперевес будешь отбиваться? Не забывай, с каким контингентом мы дело имеем.

– Хорошо, – спокойно согласился Груднев. – Тогда предлагаю другой вариант – от имени руководства городского отдела внутренних дел заключаем договор с фирмой «Триал» на охрану.

– Не надо примешивать сюда руководство ОВД города, – стальным голосом произнес Сапронов.

– Поймите, Николай Михайлович, без вашей визы на договоре не обойтись.

– Пусть тогда это будет виза моего зама – он и так завязан на наших делах.

– Только о самой крупной операции не знает… Ну да ладно, вернемся к нашим баранам.

– Значит, заключаем договор с отделом вневедомственной охраны, проводим его через бухгалтерию. Все чисто.

– Бойцы в свободное от основной работы время трудятся по договору, а к нам никаких претензий?

– На любой запрос сверху, допустим, областного руководства, можно ответить, что это сделано в интересах сохранения кадров. Сколько у нас рядовой омоновец получает? Тысячу восемьсот, не больше… Они же – молодые, крепкие парни, у всех семьи, дети…

– Это верно.

– Вот пусть и подрабатывают в свободное время на законных основаниях.

Лицо Сапронова прояснилось.

– Молодец, Роман Сергеевич, соображаешь. Все-таки я в тебе не ошибся. Мы ведь так двух зайцев убиваем: и операцию прикроем, и Кулака нейтрализуем.

– Конечно, он у нас по этому договору даже деньги получать будет, – убежденно сказал Груднев. – А договор… А договор оформим задним числом, я позабочусь.

– Да, деньги… – многозначительно произнес полковник Сапронов, потирая нависавший над воротником форменной рубашки жирный подбородок.

– Анатолий Федорович уже звонил. Наша доля им оприходована и запущена в оборот.

– Может, все-таки стоило забрать наличность, а не сбрасывать все Романчуку?

– Николай Михайлович, – с мягким упреком сказал Груднев, – мы же с вами занимаем общественное положение, на виду у всех. Любая крупная трата наличных денег вызовет наветы и слухи, а фонд Романчука – структура надежная – деньги у него не лежат, а работают. Лично мне пока вполне хватает тех процентов, которые он начисляет ежемесячно. Сейчас, после того как мы – тьфу-тьфу-тьфу – так удачно организовали сотрудничество с Трошиным, нам останется только ждать выхода на пенсию. Вот тогда и используем нажитое.

Сапронов перегнулся через стол и, тяжело дыша, спросил:

– Роман Сергеевич, а ты стопроцентно доверяешь Романчуку? Он ведь мужик ушлый – полгорода, можно сказать, в руках держит.

– У нас на него тоже кое-что имеется. В случае чего найдем, как прижать.

– Хорошо, – Сапронов удовлетворенно откинулся на спинку кресла. – Да, кстати, что у него с сыном?

– Все, что требовалось от нас, мы сделали. Возбужденное против Романчука-младшего дело благополучно закрыто. Прокурор Лукьянов списал его в архив, а Виктор Романчук, насколько мне известно, сейчас в Москве и возвращаться в Запрудный пока не собирается.

– Вот пусть и сидит там, – кивнул Сапронов, – нам же спокойнее. Непутевый у него все-таки сын.

– В семье не без урода, – сказал Груднев, поднимаясь. – Я могу идти?

– Иди, Роман Сергеевич, но держи под неусыпным контролем Трошина, он нам сейчас ох как дорог.

* * *

«Волга» желтого цвета с черными шашечками на боку остановилась около серого, неказистого бетонного здания в одном из окраинных районов Москвы.

Общий невеселый пейзаж украшала лишь яркая, переливающаяся разноцветными огоньками вывеска на первом этаже здания: бар «Кардинал».

У невысокого крылечка, рядом со входом, на стекле было написано: «Коктейли, закуски, игровые автоматы».

Из такси вышел Михаил Елизаров. На сей раз ничто в его внешности не выдавало ни крупного бизнесмена, ни обладателя доминиканского паспорта. Он был одет так же, как сотни, тысячи мужчин в этом городе – короткая дубленая куртка, джинсы, ботинки на толстой подошве, вязаная спортивная шапочка.

Елизаров поднялся по ступенькам ко входу в бар, а таксист в ответ на просьбу пассажира подождать подогнал машину чуть вперед и выключил двигатель.

В баре было темно и немноголюдно. Один человек сидел за стойкой со стаканом в руках, и скучающий бармен крутил ручку настройки музыкального центра. Из колонок доносились то шипение, то голоса ведущих программ УКВ-радиостанций.

– Вы на волне хорошего настроения «Радио-рокс»… С вами радио «Европа-плюс»…

Наконец, хрипловатый голос Патрисии Каас заполнил внутреннее пространство питейного заведения.

Сидевший в дальнем углу бара перед игровым автоматом посетитель без особого энтузиазма нажимал на кнопки.

Елизаров подошел к стойке, заказал кофе, сразу расплатился с барменом и с чашечкой в руке направился к игральным автоматам. Он сел рядом с одиноким игроком и, глотнув горячего кофе «по-турецки», сказал:

– Здравствуй, Айваз.

Невысокий кавказец с черной шапкой курчавых волос даже не повернул головы, будто не слышал.

Патрисия Каас надрывалась все сильнее.

Елизаров повернулся к бармену и знаком попросил его сделать потише. Тот пожал плечами и убавил звук.

Клиент за стойкой отодвинул в сторону стакан и, спрыгнув с высокого стула, двинулся к игровым автоматам. Он тоже оказался кавказцем – высоким, широкоплечим, коротко стриженным, с густыми черными усами.

Подойдя к Елизарову, положил ему на плечо тяжелую руку.

– Есть праблэмы? – спросил гнусавым голосом.

Елизаров, не оборачиваясь, ответил:

– Айваз, убери свою гориллу, пока я мирный.

Айваз кивнул, охранник вернулся на свое место за стойкой.