Серо-зеленые глаз и их выражение, все то, что за ними. И карие, и за ними… Они очень давно вместе. В этом пиздецовом мире. Они похожи во многом. И во вкусах тоже…

Вадим знает его, знает все его реакции, паниковал в аэропорту, переживал по прессингам, всегда мгновенно на подхвате… он его уважает до беспредела, за него и в огонь и в воду. Потому что есть за что. Потому что вокруг полный пиздец, и все-таки существует вот то, за которое огонь и воду готов пройти, потому что задыхаешься от запаха склепа и постоянного разложения. Потому что немногие это видят. Потому что многие падают. Потому что с балкона хочется, хочется выть от ужаса, а это тонет в торжествующих криках. И среди всего этого «сербского фильма» все-таки есть то, что тянет за собой сквозь все это пыточное порно...

«Я тоже не тварь».

Почти слетевшая корона и, в подтверждение, мгновенный перехват:

«Ты. Мне. Нужен» – не можешь ради себя остаться, сделай это ради меня.

Яру он нужен. С такими оборотами, с таким масштабом, иметь рядом с собой человека… Не тварь. Человека. Ничьи больше короны его не интересовали, когда он обернулся в ложу. И вцепился в лицо Вадима, когда заметил легкий намек на дурман. Отрезвил его, призвал обратно.

… Да, точно, завтра отфоткаю оборудование, скину в чатики, там есть пара зверюг интересных, дельные вещи говорят…

Мне такая грязь не нужна. И грязь не в том, что физически шкурами перетремся, это исключено вообще, прошивка не та у меня и у Хьюстона. Грязь совершенно в другом и от того, что есть вещи которые тяжело контролировать, это еще тяжелее. И грязнее.

Как я в глаза смотреть буду Яру. Им обоим.

Изнутри уже ебашит. Чувством вины. Опять неправильная, опять могу испортить жизнь людям, которые этого не заслуживают. Людям. Опять. Я устала. Я не хочу этого, блядь! Я никогда не делаю им ничего плохого, я держусь в рамках, да что ж за проклятие такое, просто одним своим существованием все портить!..

– Это чешка, братан? – внезапно в открытое окно со стороны Истомина засунулся мужик едва не половиной тулова, заинтересованно оглядел салон и стал сосредоточенно тыкать в кнопки на руле.

Покойся с миром, брат, – подумала я в первую секунду, готовая его расцеловать и самолично похоронить в знак уважения, за то, что вырвал из прогрессирующей депры. Глядя в темный затылок мужика протянувшего руку и теперь роящегося в дисплее на консоли, поняла еще и, что, видимо, мы прибыли к месту назначения и этот мужик мне точно понравится.

Яр, все так же невозмутимо глядя в телефон приподнял сигарету над его плечом и, стряхнув на него пепел, ровно произнес:

– Ешка, да. Шестьдесят третья, четыре литра, ползает нормально, жрет тоже. Бери, не пожалеешь. – Протягивая ему иммобилайзер.

– Спасибо, – радостно покивал мужик, сцапав иммобилайзер и высовываясь обратно на улицу.

Я гоготнула, с интересом глядя на поведшего уголком губ Яра, заглушившего мотор, и выходящего из машины.

– Ты только с работы и переодеться не успел? – спросил он, глядя на мужика в сланцах, джинсовых шортах и футболке, прикусившего кончик языка и снимающего госномера с машины. Видимо, чешка теперь ему реально принадлежит. Мне тут нравится. – Не заметил, что осень пришла, или ты сегодня особо горяч?

– Да я в киоск бегал за хлебом. Тебе, между прочим. – Отозвался тот, указывая бутылкой черного рома в сторону отъезжающего от дома мерина.

– Я с тобой кобылкой рассчитался за это. – Потянулся Яр, направляясь к воротам и поманив меня за собой.

– Ой, рассчитался он! Так и скажи, что Шива проебался, когда автопарк ваш обновляли, ты ж седаны как данность презираешь, – сунув номера подмышку и открыв дверь ворот, – полюбас скинуть все равно планировал. Я подберу, не гордый.

– Да за долги отдали.

– С салона?

– А они должны не могут быть, по-твоему?

Юра одобрительно хохотнул, хищно блеснув серыми глазами, глядя на ухмыльнувшегося Яра, негромко произнес «поздравляю с удачной охотой, брат», повернувшись, посмотрел на меня:

– Здравствуйте, меня зовут Юрий Валерьевич Старцев.

– Алена, – вместо меня ответил Яр, проходя в ворота вперед нас двоих. – Жена моя.

Да хватит, инопришеленец! Мне и так грустненько, что я прусь по соплям розовым, оказывается,  – подумала я, удрученно посмотрев в спину Истомина.

– А, тогда привет, я Юра. – Ухмыльнулся мужик и тут же серьезно произнес, – соболезную, Ален. Искренне и от всего сердца.

– Спасибо большое, – благодарно покивала я, проходя вслед за инопришеленцем на территорию, не такую красивишную, как в доме Яра, но тоже, в целом, можно лайк влепить ландшафтным дизайнерам.

Домина внутри тоже такой нехиленький, убранство вполне себе соответствует своему внешнему виду. С удачной охотой, говорите? Охотничьи угодья у вас где-то рядом, видимо.

– Настасья Григорьевна! – гаркнул брюнет принимая мое пальто. Откуда-то из-за угла вынырнула женщина в хозяйственных перчатках и влажной ветошью, – в мой кабинет дамское бухло принесите, пожалуйста.

Женщина уточнила мои предпочтения не хуже чем грамотный сомельюха из элитных забегаловок, приняла верхнюю одежду и удалилась.

Поднялись на второй этаж в хорошенький такой рабочий кабинет. Судя по библиотеке, забивающий дохренища шкафов, Юрий Валерьевич лютый юрист. И экономист. Финансист. Аудитор. Политолог. Любит английский язык. Чуть-чуть немецкий. Немного французский и иногда живопись. Дальше мне стало грустно и я посоветовала своему внутреннему детективу Коломбо лечь спать, пока потому что мне хочется какао, пледик и поплакать, понимая, что все безнадежно тлен и мне проще самоубиться, чем вот так же прокачаться.

– Как оно? – Падая на широкий диван и дергая меня рядом, спросил Яр.

– Как всегда. – Поморщившись, ответил Юра, подаваясь вперед к низкому столу, стоящему между диваном и креслами, и разливая алкоголь, пока Настасья Григорьевна расставляла нехилые явства в качестве закуски, и наполняла для меня бокал неплохим винищем.  – Из-за Яна все нервы сожрали, сука.

Вот что мне нравится, так это то, что Яра окружают люди в стиле весь вес в простоте. Это особый стиль. И стильных мало.

– Ян… Гнездилов, что ли? – Уточнил Яр, Юра удрученно кивнул, подавая ему бокал с ромом. – Он снова тырит бабро и по миру шароебится от правосудия? – Юра кивнул еще печальнее, Яр усмехнулся. Отодвинул меня к краю дивана и развалился на нем, положив голову мне на колени и закинув скрещенные футы на подлокотник, сквозь ресницы глядя на Юру. – Спасибо ему скажи, Старый. Похуй на нервы, зато на месте останешься.

– Так ты уже знаешь? – удивился Юра подавая ему бокал. Яр вопросительно приподнял бровь. – А, тогда не скажу, бабулиного угодника дождемся. А про Гнездилова, хочешь, тебе его подарю?

– Благодарю покорно, но у меня своих хватает. – Стукнув бокалом о мой отпил и снова улегшись глядя на выпившего виски Юру, произнес, – Барчуков  недавно наебнулся на хэдж-фонде. Я вытаскивал его три дня и три ночи перед биг боссами отмаливал. Следом еще одного хлопнули, но там проще, он у меня теневой… Проще вытаскивать. Хотя Марвин начал подозревать, что у меня чуть больше синекур, чем мне выдали. Я поплакал, мол, зачем меня так обижать своим недоверием, работаю очень честно, но… Думаю он все же начал подозревать, плакал я фальшиво, специально для того, чтобы не сильно его сердце растрогать…  Плюс стопицот к стабильности.