– Если собираешься меня ударить, имей в виду, я не останусь в долгу. Но знай, если ты прикоснешься ко мне, – внутри меня вспыхнул огонь, я знала, что пламя отразилось в моих глазах, – я сожгу твою руку. Твой снег недостаточно силен, чтобы погасить мое пламя.

Теперь у меня была сила… Способность защитить себя от жестокости.

Лицо Келума расслабилось, но оставалось твердым. Такое выражение обычно застывало на его лице, когда он давал обещание.

– Нур, я бы никогда не поднял на тебя руку.

Я немного расслабилась, но все же не позволила своему огню полностью остыть. Он скользил под моей кожей. При необходимости я легко могла его извлечь.

Келум закрыл глаза.

– Просто… когда представляю, как он целует тебя, его губы на твоих…

– Тогда ты знаешь, что я почувствовала, увидев, как Ситали целует тебя в саду.

– Это не одно и то же! – прорычал он.

– Никакой разницы, – горячо настаивала я. – Тогда ты умолял меня выслушать тебя. Ты сказал, что она поцеловала тебя, что я неправильно поняла то, что увидела. То же самое произошло со мной и Бероном. Вопрос только в том, доверишься ли ты моему слову так, как я доверилась твоему.

– Ты расскажешь мне, что случилось?

Стальные нотки в его голосе резонировали в моих костях, разжигая во мне совсем другой огонь.

Я взяла Келума за руку.

– Позволь мне показать тебе.

Притянув его к стене позади нас, я прислонилась к ней спиной.

– После того как Кеви и ее девочки подали отцу снотворное, двое охранников помогли ему добраться до его покоев. Кеви последовала за ним. Немного подождав, мы с Бероном тоже направились туда. Мы почти дошли до комнаты Атона, когда оттуда вышли охранники.

Келум уперся руками в стену по обеим сторонам моей головы, затем низко наклонился и позволил своим губам замереть над моими.

– Берон поцеловал меня, чтобы у охранников не возникло вопросов, почему мы были там. Я запаниковала и не помешала ему. Если бы не смекалка Берона, я, возможно, не смогла бы украсть книгу. Он просто защищал меня и, что более важно, не позволил нашему плану рухнуть. Честно говоря, если бы я не запаниковала, у меня могла бы возникнуть такая же идея.

Из груди Келума вырвалось рычание.

– Этот поцелуй ничего не значит. Клянусь.

В этот момент Келум поцеловал меня. Потянувшись за его губами, я оторвала голову от стены, следуя за ним даже после того, как он отстранился.

Келум облизнул нижнюю губу.

– Это единственное, за что Берон должен извиниться?

Я замерла.

– Нур… – предупреждающе протянул он.

– Я не хочу говорить. Предпочитаю поцелуи разговорам.

– Мы еще к этому вернемся, – строго сказал он.

Правда? Я улыбнулась, затем обвила руками его шею и, несмотря на серьезное выражение лица, целовала его достаточно долго, чтобы стереть все мысли о Бероне.

– Коварное пламя, – назвал он меня. Его губы нашли уголок моего подбородка и шею, прежде чем вернуться к моему рту. Руки Келума скользнули вниз и, обхватив мои бедра, приподняли меня. Он прижал меня к стене и поцеловал так, словно это было единственное, чего он хотел, единственное, в чем он нуждался.

Я сомкнула лодыжки вокруг его талии. Пока мы целовались, его руки блуждали по платью с лунными бриллиантами, игнорируя крошечные ослепительные камни и желая запомнить ощущение изгибов под ними. Я, в свою очередь, дотронулась до его мускулистой груди, плеч, провела пальцами по спине. Мои руки нашли его мягкие волосы цвета ночи.

Он застонал и оторвался от меня.

С колотящимся сердцем и распухшими губами я соскользнула на пол. Келум пригладил мои волосы.

– Стерло ли это жалкий поцелуй моего брата из твоей памяти?

– Чей поцелуй? – поддразнила я. Кровь в моих венах кипела.

Келум наконец рассмеялся, но смех его был мимолетным. На нас снова навалилась мрачность.

– Ты прочитала то, что внутри? – спросил он, указывая на мой карман.

– Да, я обязательно расскажу тебе, что узнала, но сначала мне нужно увидеть Сарика.

Жрец, вероятно, был единственным, у кого могли найтись ответы на вопросы, которые крутились в моей голове.

– Конечно, – сказал Келум.

– Но перед этим я хотела бы переодеться. Затем ты мог бы проводить меня в его комнату?

Келум кивнул:

– Я подожду снаружи.

Он вышел, а я направилась к сундукам, чтобы найти платье, менее бросающееся в глаза. Я остановила свой выбор на темно-бирюзовом с глубокими карманами. Оно завязывалось сзади на шее и спине. Надежно спрятав книгу, я проверила, крепко ли держится платье. Плиссированная ткань спадала до моих лодыжек. Сбросив сандалии, я вышла из комнаты босиком.

Келум скользнул по мне взглядом, от которого феникс внутри меня улыбнулся. Он протянул мне ключ:

– Чтобы у тебя не было других незваных гостей.

– Хочешь сказать, чтобы моя сестра не смогла проскользнуть и убить меня, пока я сплю?

– Я попрошу Берона не спускать с нее глаз.

Берон. Я хотела задать ему так много вопросов, но придется приберечь их до следующего раза.

Мы с Келумом спустились на нижний этаж, где прошли по длинному коридору, миновав комнату, достаточно большую, чтобы вместить три больших зала Дома Сумерек, библиотеку с внушительной коллекцией книг (думаю, мне бы жизни не хватило, чтобы все прочитать), маленькие столовые, гостиные и, наконец, несколько спален рядом с кухнями.

– В каждой из этих комнат есть камин. Мне очень не хотелось просить его идти так далеко, – объяснил Келум, – но я подумал, что здесь ему будет удобнее.

– Спасибо.

Услышав резкий кашель, я уже знала, в какой комнате найду Сарика. Приоткрыв дверь, я заглянула внутрь. Тепло от потрескивающего огня наполняло воздух и отбрасывало мягкий оранжевый свет на стены.

В комнате стояли две односпальные кровати, одна из которых оказалась пустой.

На другой же лежал Сарик.

Киран сидел в удобном на вид кресле рядом со старшим жрецом. Заметив меня и Келума, мой друг выпрямился. Сарик выглядел невероятно слабым и уставшим. Его одолел тот тип усталости, который невозможно вылечить отдыхом или травами, только утешением, которое дает пожилым загробный мир. Тело старшего жреца быстро разрушалось.

Его хрупкое тело было укрыто несколькими одеялами. Приступ кашля одолел его, когда Сарик попытался помахать мне, едва высунув руку из своего теплого укрытия.

– Я прослежу, чтобы вас не беспокоили, – тихо сказал Келум.