– Ее не берут в больницу, – сказал он.

– А-а, понимаю. – Настороженно оглянувшись, она надвинула шляпу на самые глаза. – Пойдем скорее. Я помогу тебе довезти ее до дому, но потом тебе придется самому сбегать за помощью.

Женщина так быстро толкала коляску перед собой, что Вальтеру пришлось бежать за ней, то и дело извиняясь перед другими прохожими.

У моста через канал женщина замешкалась.

Тут их заметил человек из дома, где они теперь жили. Сосед подошел, взялся за ручки, скупо поблагодарил незнакомку. Когда он завез маму в комнату, пришла соседка по квартире, фрау Истерниц.

– Ты сможешь найти дядю, солнышко? – спросила она Вальтера. – Того, что оставляет твоей маме конверты под скамейкой на променаде?

– Петер не любит ходить в парк, – сказал мальчик.

– Дядя сейчас в конторе или у себя дома.

– Петеру нельзя видеть дядю Михаэля.

– Он… Понятно. Может, тогда найдешь брата? А я пошлю кого-нибудь за доктором Бергманом.

Вальтер сорвался с места и побежал. По мосту через канал, отделявший Леопольдштадт от города, он пронесся стремглав, даже не подумав о том, можно ему на ту сторону или нет.

Отто открыл дверь и увидел младшего брата Штефана. Мальчик – как же его зовут? – стоял на пороге в тоненьком пальто, с голой шеей и голыми руками.

– Моя мама, – произнес он.

Отто нагнулся, чтобы не возвышаться над малышом, как башня.

– Она…

– Она с фрау Истерниц, соседкой, – сказал мальчик. – Она не хочет просыпаться.

Вышла Зофи. Она обняла малыша, и тот заплакал.

– Ничего, Вальтер, – утешала она мальчика. – Мы все поправим. Ты пока беги к маме и будь с ней, держи ее за ручку. Ты будешь держать ее за ручку, а я разыщу Штефана…

Отто, бросив на лестницу опасливый взгляд – никто не видит? – втянул малыша в квартиру, где жил с внучками со дня ареста Кэте.

– Зофия Хелена, тебе нельзя…

– Дедушка Отто пойдет с тобой, – заявила Вальтеру внучка. – Только нальет твоей маме супу.

Она уже надевала пальто. Отто хотел удержать ее силой, но не смог – внучка вывернулась из его объятий и убежала.

За ней бросился Вальтер. Он догнал ее уже на середине лестницы.

– Зофия Хелена! – кричал им вслед Отто. – Нет! Я тебе запрещаю!

Подхватив Иоганну, он поспешил за ними – вниз по лестнице, за угол, где и наткнулся на Вальтера. Бедный малыш стоял один на пустой улице. Зофия Хелена убежала.

Мальчик обернулся и храбро посмотрел на него.

– Зофи найдет Штефана, – с надеждой сказал он.

– Зозо найдет Штефана, – подтвердила Иоганна.

Вальтер доверчиво вложил руку в ладонь пожилого человека.

Отто вдруг показалось, что все его внутренности превратились в комья грязи, такие же, как те, которые несколько лет назад он бросал на гроб сына. Половчее перехватив одной рукой внучку, другой он продолжал держать хрупкие пальчики малыша. Надо же, кажется, только вчера такие были у его сына. Пережить своего ребенка – что может быть страшнее для родителя?

– Подожди… я только захвачу суп, – сказал он. – И оставлю соседям Иоганну. – Хотя кто ее возьмет: даже самые радушные из соседей боялись помогать семье опальной журналистки, которая попала за свои подрывные взгляды в тюрьму, но не вести же внучку с собой к евреям? – Идем со мной, Вальтер. Давай зайдем в дом. Ты погреешься, а потом мы пойдем к твоей маме. Если она проснется без тебя, ей будет… Она будет волноваться.

Не снимая пальто, замерзшая с дороги Труус принялась разбирать сумку. Свои туалетные принадлежности она отнесла в пустую ванную, аккуратно разложила на кровати одежду для сна. Все это время она ждала звонка гостиничного оператора. С международными звонками всегда так: или соединят за считаные минуты, или прождешь три-четыре часа. Повесив блузку на плечики пустого гостиничного шкафа, она уже потянулась за новой юбкой, когда наконец зазвонил телефон. Она с облегчением вздохнула, хотя и знала, каким будет счет за этот разговор. Но ничего, она быстро – только скажет Йоопу, что долетела, и все.

Оператор еще сообщал ей, с кем ее соединили, а прекрасный голос Йоопа уже звенел в трубке:

– Труус!

Она рассказала ему, что в полете слегка трясло, что долгая пересадка в Берлине ее утомила, но тем не менее добралась она благополучно, отель нашла сразу, номер отличный.

– Ты будешь осторожна, Труус? Посидишь в отеле до встречи с этим типом Эйхманом?

Вообще-то, Эйхман еще даже не знал, что она собирается с ним встретиться. Пока не знал. Вся суть их плана была в том, что она постучит в дверь его кабинета, он откроет и, увидев ее, не откажется поговорить, как отказывал до сих пор лидерам еврейской общины. Но Труус не хотелось напоминать об этом Йоопу сейчас.

– Мне надо будет еще перекинуться парой слов со здешними ребятами, но это когда закончится Шаббат, – сказала она весело, стараясь внушить ему уверенность.

– Значит, не в отеле.

– Нет, не в отеле, хотя я слышала, что на передвижения американских евреев здесь смотрят сквозь пальцы.

– Гертруда…

– А как иначе, – поспешила добавить она, пока его страх не пристал к ней, липкий, как пластырь, – мне ведь надо посмотреть, как они все организовали, а если ничего еще не организовано, то подсказать им, с чего начать. Тысяче ребятишек ведь не скажешь: «Посидите-ка в туалете, ребятки, пока я пограничников подмажу!»

Она хотела его рассмешить, но он только вздохнул в трубку:

– Ну, тогда выходи с таким расчетом, чтобы к закату оказаться там и не слишком поздно вернуться в отель, ладно?

– Между закатом и началом комендантского часа всего каких-то тридцать минут, Йооп. Я просто не успею задержаться.

– Поешь где-нибудь. И отдохни. Труус, я так тебя люблю! Пожалуйста, будь осторожна.

Закончив разговор, Труус распахнула французское окно, чтобы впустить в номер свежий воздух. Шагнула на балкон, выходящий на Рингштрассе. Зимнее солнце низко стояло в небе, тянуло сыростью. И все же бульвар был полон гуляющих, а из распахнутых дверей роскошного здания Оперы напротив валом валили зрители. Наверное, закончилось дневное представление. Труус глядела на смеющихся людей, прислушивалась к их веселой болтовне, пытаясь угадать, что за спектакль они смотрели.

Она решила, что спустится сначала в ресторан на первом этаже, перекусит, а потом отправится в еврейский квартал на поиски тех, кто ей нужен.

В ответ на ее вежливую просьбу отправить ее на первый этаж лифтер ответил:

– Сегодня приятная погода для прогулки, мадам.