— Вот, прошу Лукерью чайку налить, жлобится, карга старая! — пожаловалась ведьма. Она уже сняла шубку, оставшись в белом ангоровом платье, которое Степка сперва приняла за юбку и вальяжно расселась на лавке.

— Стоп, Вы знакомы? И… можете общаться? — Степанида застыла у печки.

— Мы давние… знакомые, — покачивая ножкой в миленьких сапожках, поведала Матильда, — не скажу, что подруги…

— Каку дружбу заведёшь — таку жизню проведёшь! Не нать мне таких подруг! — фыркнула Лукерья.

«И чего еще я не знаю? Болотная ведьма — темная лошадка… Да и Лукерья могла бы рассказать, что знает мать лесника!»

— Каждый сам себе лучший друг, — с улыбкой пожала плечами Матильда, — не зубоскаль, я и так знаю, что ты меня недолюбливаешь.

— Любят таво, кто не обидит никаво!

— А мне твоя любовь без надобности, я не к тебе пришла!

— Новую лоху ищешь?

— Эй! А в чем дело? — вставила Степанида, пока не грянула следующая ссора, а судя по всему к этому шло, — что вы не поделили?

— Лукерья меня не терпит еще со времен нашей молодости с Евдотьей. Расспросишь ее, когда уйду. Помоете мне косточки!

— Много чести! — парировала охоронница.

Степанида закатила глаза.

— За чем пожаловали, Матильда? — хозяйка села напротив с явным намерением поскорее спровадить гостю, — за сына хлопотать?

— Какая же ты негостеприимная, — укорила ведьма, — я тебя у себя дома лучше принимала!

— Ладно, долг платежом красен! Лукерья, организуй чайку, пожалуйста!

— Добро, хозяюшка! — любезно ответила охоронница и явила две чашки ароматного травяного чаю, — еще чаво?

— Варенья может быть, сухариков? Что есть?

— Гляжу домик тебя принял, — начала Матильда, озираясь по сторонам, — подстраивается под новую хозяйку.

— Угу, — промычала Степка, отхлебнув из чашки.

— Ты, часом, не в положении? — от неожиданного вопроса Степанида поперхнулась чаем, откашлялась до слез и изумленно воззрилась на гостью, — а что? От чего-то ж он разросся во все стороны? Сколько комнат стало?

— А Вы с какой целью интересуетесь? — утирая слезу спросила Степка.

— Банальное любопытство, не придумывай, чего нет! У Евдотьи, вот, всего две комнатки дом «вырастил», сразу понятно стало, что деток у них не будет!

— Да?

— Да. Вот и подумала я, может ты Слагалицей стала будучи брюхатой?

— А такое возможно?

— Почему нет? Бывало, Слагалицей становились при детках. Правда одиначки, без наличия мужа. Не знаю почему, но тут факт венчания обязателен.

— Хм…

— Ага. Вот я и подумала…

— И что, новый муж принял бы моего ребенка от чужого человека?

— Ты мне лучше скажи, какого пса творишь, что попало? — перебила Матильда строго, в своей манере менять тему когда вздумается.

— Это Вы о чем?

— Во-первых, на кой за дело взялась до свадьбы? Во-вторых, почему от женихов бегаешь, внимание не уделяешь, в-третьих…

— Стоп-стоп! — повысила голос Степанида, начав выходить из себя, — для начала меняйте тон, со мной разговаривая, я все-таки у себя дома!

— Простите, пожалуйста! Экая цаца! — съехидничала ведьма.

— Я подумаю, прощать или нет! — в тон ей ответила Степка, — и с чего вдруг я должна Вас слушать? Предупреждаю сразу, начнете за сына агитировать — только еще больше против него настроите!

— Ну уж нет! Я конечно за, чтоб ты Горушку выбрала, но по меж вас встревать не стану! — покачала головой гостья.

— Ой ли? А кто хотел, чтоб он мой откат погасил? Не Вы ли?

— Я ли! — согласилась, — а что делать было, если Димка тормознул по началу? Хотя, молодец, опосля сориентировался, из-под носа умыкнул! Молодца, ублажил невесту! Ох, сына бесился, — она ухмыльнулась, — ну, сам виноват, упустил — кусай локти!

— Матильда, Вы так спокойно рассуждаете на эту тему, словно мы о погоде говорим, — с порозовевшими щеками буркнула хозяйка, — это же… блин! Неприлично, в конце концов, интимно!

— А-ха-ха! — засмеялась, задрав голову гостья, — твоя беда, деточка, что ты свою натуру принять не можешь! Привыкай, откаты теперь — твое настоящее и будущее!

— Может и так, но вовсе не значит, что об этом надо кричать на все стороны!

— А ты, точно, не девица? — продолжала смеяться ведьма, — в народе знаешь, как говорят? «Девице не достает женственности, а женщине — девственности!» В твоем случае наоборот! Краснеешь, как пятнадцатка на первом свидании!

— Хвате смущать хозяйку, — вступилась Лукерья, — ее откаты, токмо ее печаль! Принесли черти нечистую, ржет, как полоумная!

— От нечистой слышу! — радостно подмигнула невозмутимая ведьма.

— Тьфу! На все у тя ответ готов, не перелаешь в базарный день! — «м-да, Лукерья встретила достойного противника, а то Егорыч для нее слабоват» подумала Слагалица, а вслух сказала:

— А все-таки, Вы пришли по какой причине, если не за сына просить?

— До ума твоего достучаться, деточка! Да призвать глупости не делать! Я, знаешь ли, уморилась за тебя твою работу делать!

— Ничего не понимаю?!

— Ты с какого крякновистого дуба ёбрюшилась на мою голову, незнайка? — подалась через стол ведьма.

— Да гони ты ее взашей, хозяюшка! Прикликаю Конопатку, еще поглядим, кто у нас красивше ёбрюшится!

— Очень заманчиво, Лукерья…

— Ох, кровь в жилах стынет, напугала до дрожи! — не сводя пронзительного взгляда парировала Матильда, — скажи-ка мне лучше, как Слагалицей стала, если не петришь ничерта?

— Обыкновенно, как усе! — снова встряла Лукерья, — чаво приколУпилась?

— Спокойно, Лукерья, я и сама ответить могу, — сказала Степанида, — это мой дом по дедовому завещанию.

— Дом-то ладно, стены. Силу как получила? Кто надоумил? Явно не Евдотья, точно знаю, не знакомы вы, погибла голубка до твоего появления. Так кто?

— Да никто! — пожала плечами хозяйка, — я не знала ничего, пока в дом не пришла.

— Как так? — осоловела ведьма, глаза выкатив.

— Это мой дом, я приехала сюда жить! Что здесь удивительного? А Лукерья мне все рассказала…

— А Лукерью кто разбудил? — вскричала Матильда, отчего-то разнервничавшись.

— Э-э-э? Лукерья, тебя кто разбудил?

— Так ясно дело! Ты, хозяюшка…

— Матильда, Лукерью я разбудила… эй, чего это Вы побледнели?

— К-как? — схватившись за горло прохрипела ведьма.

— Ну… наверное громко дверьми хлопнула… — пролепетала в конец растерявшись Слагалица.