Выглядел этот монстр ужасающе. Я ожидал увидеть нечто совсем другое. Но деваться было некуда, и я позволил Барату усадить меня в это чудовище. Что сказать? Первое впечатление оказалось верным, а внешний вид соответствовал содержанию. Сидеть в нем было неудобно, жестко и опасно. Как на жердочке. Конструкция с высоким центром тяжести грозила опрокидыванием, и я клял себя последними словами, что не подумал об этом. Барат, разделяя мои опасения, вцепился в подлокотник и не отпускал стул ни на мгновение. Кайхур громко затявкал, протестуя, и я выпустил его из рук. Щенок спрыгнул на землю, покрутился и направился к Остаху, который сел на каменную лавку в тени свеса крыши. Из всего окружения, кроме меня, он признавал только Остаха, позволяя ему изредка себя гладить. И удивительно спокойно реагировал на незнакомца Тумму.

– Как ты, Оли?.. – шепотом спросил меня Барат. – Снять тебя?

– Вот еще! – возмутился я. Взялся за гуж… – Вставай сзади, берись за спинку и вези меня… Только стул не отпускай!

Барат послушно выполнил приказ. В отличие от госпиталя, где двор был вымощен идеально ровно, земляное покрытие мастерской оставляло желать лучшего. Плотно утоптанная глина; мое средство передвижения ехало по ней, накреняясь, медленно переваливаясь на ухабах. Во время преодоления одного из них я почувствовал, как скольжу по сиденью вниз, схватился крепче за подлокотники и невольно пискнул. Барат тут же прекратил движение и схватил меня сзади, как котенка, за шкирку.

– Хватит! – сказал он мне, привычно взяв на руки. – Баловство это, убьешься!

«Как мне тебе, дылде, объяснить, что малолетний наследник дана Дорчариана на руках у взрослого дядьки – это не то, что мне нужно?»

Но в отношении этого чуда мебельного автопрома было трудно не согласиться с моим охранником. Я вздохнул.

– Я сделал в точности то, что вы просили… – сказал колесник. Он опять мял в руках свой злосчастный кожаный фартук. – Но мне показалось, что конструкция неустойчива. И я взял на себя смелость… Я сделал еще один…

Я захлопал в ладоши, чтобы подбодрить волнующегося мастера, и закричал:

– Здо́рово! И где он?

– Вези! – крикнул мастер кому-то в глубине двора.

М-да… Соображалка у мастера работала, это надо признать. Во всяком случае, центр тяжести у данного средства передвижения был занижен донельзя. Перевернуться и опрокинуться на нем мне не грозило, если только специально не стараться. Но выглядело это… Как унитаз на колесах.

Мастер сколотил небольшую дощатую прочную платформу. К платформе приделал колеса – такие же, как и на стул. На платформу установил низенькое мягкое креслице. Признаться, сидеть в нем было удобно. Местные ухабы наша чудо-повозка преодолевала с трудом, иногда застревая на них днищем. Но в условиях идеального пола и дорожек госпиталя кресло должно неплохо показать себя.

– Как ты, Барат? – в свою очередь спросил я тяжело дышащего над ухом охранника. Извернуться, чтобы посмотреть назад, у меня не получалось. Движение прекратилось, и Барат вышел вперед. Он раскраснелся и упарился, но выглядел довольным и радостным.

– Едет, Оли! Вот уж не думал… Едет! – расплылся в улыбке он.

«Да уж, едет. Унитаз и луноход в одной сборке».

Барат подхватил меня на руки и посадил рядом с Остахом, повинуясь властному взмаху учителя. И встал в сторонке. Кайхур зло тявкнул на парня и ткнулся мне в ноги. Барата щенок почему-то невзлюбил. Я наклонился и взял альбиноса на руки, потрепав за ухом. Тот блаженно прикрыл глаза.

– Что скажешь, Оли? – спросил меня Остах.

– Пусть посадит кого-то вроде меня, а Барат кружок сделает. Вокруг ореха. – Я показал на раскидистое дерево посреди двора. – Хочу со стороны посмотреть… – быстро ответил я дядьке.

Остах кивнул, встал и двинулся к мастеру.

– Это, – Остах ткнул пальцем в стул, – плохо.

Мастер сжался.

– А это, – пришел черед лунохода, – хорошо. Олтеру нравится!

Остах и мастер повернулись ко мне, и я расплылся в самой широкой и счастливой улыбке, которую только мог изобразить.

«Ну, Остах! Какой актер пропадает!»

Дядька приобнял мастера за плечо.

– Найди малчыка и посады. Барат пусть возит. Олтэр смотрит! – Остах поднял перед носом колесника указательный палец.

Мастер завис на какое-то время, осмысливая сказанное. Потом что-то пробормотал, вывернулся из-под тяжелой руки горца и по лестнице вдоль стены бросился наверх, в дом. Вскоре он спустился оттуда с чумазым мальчишкой чуть старше меня. Его усадили в кресло, в котором паренек сжался, ожидая неприятностей. Видимо, слуга или раб, которому толком ничего не объяснили.

Барат встал сзади и покатил чудо инженерной мысли перед собой. Платформа мешала ему ступать, не позволяя сделать нормальный шаг, упираясь в ноги. Кресло было низким, и потому парню пришлось сильно нагнуться и вытянуть руки. Так он и вез кресло перед собой – нагнувшись, отклячив зад и вытянув руки вперед. Йолташ, контролирующий дверной проем, хрюкнул от смеха, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. Выглядел гордый горский воин и вправду комично. Остах вопросительно на меня посмотрел. Я очертил рукой круг вокруг дерева. Кайхур недовольно завозился, и я опустил руку обратно ему на голову.

– Круг вокруг дерева, – на дорча бросил Остах Барату.

Барат пыхтел, напрягался, но круг сделал. Благодаря легкости конструкции и своей физической силе: передняя и задняя оси, жестко прикрепленные к платформе, не давали ему сделать поворот. Внешние колеса проворачивались и буксовали. Барат просто слегка приподнимал внешний край конструкции, поворачивая на одних внутренних. Учитывая, что делал он это из неудобного положения, далось ему это с трудом.

А как все казалось легко! Я вспомнил большие колеса инвалидных колясок и маленькие подвижные колесики на штырьках впереди и мысленно застонал. Почему бы не вспомнить это раньше!

– Что скажешь? – спросил подошедший дядька.

– Ужас… – прошептал я, глядя на тяжело дышащего Барата, навалившегося на кресло. Мальчишка сидел в кресле ни жив ни мертв. Наверно, он думал, что участвует в каком-то ритуале. И грозные горцы его сейчас принесут в жертву у подножия дерева. Сначала покатают вокруг, потом прирежут.

– Какой ужас? – удивился Остах. – Все работает! Сейчас пустим два бруса по бокам кресла. Жестко закрепим и выпустим назад, как оглобли задом наперед. Чтобы удобно браться и везти…

Дядька повернулся и направился к мастеру. Кайхур недовольно завозился.

«Вот беспокойный кролик», – только и успел подумать я. Кайхур вскочил, приняв стойку, прямо на моих коленях. Белая шерстка у него на загривке вздыбилась, вздернулась верхняя губа, обнажив маленькие острые зубки. Щенок поднял голову и зло затявкал. Я посмотрел на него, не понимая, чего он хочет. Протянул руку, чтобы погладить и успокоить разошедшегося не на шутку щенка. И он меня цапнул! За палец, до крови! Кайхур зарычал, глядя куда-то вверх. Я начал поднимать голову… Успел увидеть смазанную фигуру человека с ножом, летящего на меня с лестничного пролета.