— Не начнут, — заверила его я с победной довольной ухмылкой. Гордо: — У них только одна жизнь, и прожить они ее захотят вдали от меня!

— Можешь на это не рассчитывать! — вызверился брюнет.

— Это мы еще посмотрим! — вторил ему Лад.

— Смотрите! — покладисто согласилась я, но предупредила: — В противоположную от меня сторону! — И, в свою очередь, посмотрела далеко в тундру… ой, в море!

Магриэль, видимо, решил — наступило подходящее время для отдачи дебильного долга (кому б сие сомнительное удовольствие тихонько передарить?!), и давай покровительственно прессовать угнетенную думами барышню:

— И все же я настаиваю — Леля, выходи за меня замуж!

У меня возникло неодолимое желание полезть в бар за коньяком. Жаль только, ни бара, ни коньяка нету. Вспомнился эльфийский офис. Ей-богу, хочу надраться вдрызг и на бис показать врагам народа кузькину мать на пару с фикакусом! И пусть эльфы почувствуют себя гнобимой Америкой.

— Чего я там не видела? — вопросила я, отодвигаясь от источника неприятностей. Къяффу все же пока предусмотрительно не отпускал драчунов, придерживая распаленных выяснениями мужчин на расстоянии друг от друга, а главное — от меня.

— Выйдешь — покажу! — продолжал соблазнять меня эльф туманными перспективами под злобное сопение чертика.

— А если выйду, — начала я огрызаться, — то вы меня потом закроете в четырех стенах какого-нибудь замка в глубинке? Чтобы имидж благородному мужу не портила, потому как бомонд меня не примет?

Магриэль почти равнодушно пожал плечами.

— А чего ты хотела? Естественно… Ты даже не дворянка. Но и будь ты человеческой аристократкой, да хоть самой легендарной королевой Тирессией, для нас людские титулы — ничто. Но зато у тебя будет все… — Голос эльфа журчал монотонно и завораживающе.

Пока листоухий толкал выспреннюю речугу о великой мечте каждой домохозяйки законно спариться с ушастым натуралистом-испытателем, я пробовала себя успокоить: «Я не злюсь на дураков. Совсем не злюсь. Я их жалею. На обиженных Богом грех обижаться. Не сержусь… Не сержусь?! НЕ СЕРЖУСЬ?!! Черт, я взбесилась!!! Ненавижу эльфов!»

Тяжело сопя и полыхая алыми отблесками кровожадности, я вынырнула наружу, целеустремленная, как эльфийская стрела. Теперь ховайся кто может!

— Всё — это золотые цацки и золоченый намордник в стразиках? Кандалы с сапфирами? Ошейник с бриллиантами? Дорогущие шмотки, которые некуда надеть, потому что тебя в высшем обществе не принимают? Презрение всех поголовно эльфов, даже слуг? Небо в клеточку, костюм в полосочку?

Магриэль выразительно показал мимикой, что столь ничтожные доводы его светлостью не принимаются. Ню-ню… И зачем, спрашивается, зачем я его спасала?! Лучше бы своей рукой прикопала поглубже! Или поленом гада добила! Может, еще не поздно?

— А если я захочу развестись или начну протестовать, то вы меня, как истеричную викторианскую дамочку, в темной комнате с зашторенными окнами запрете? На хлебе и воде? На пару недель-месяцев-лет? Чтоб не волновать загустевшую женскую кровь и чтоб строптивая успокоилась — да, ухоносец природолюбивый? Так ты учти — я живой не сдамся!

Тут Магриэля спалили братцы-кролики. Они пооткрывали рты и в один голос спросили:

— Леля, а кто тебе рассказал, как у нас лечат истеричных человеческих жен? Это большой секрет и государственная тайна!

Для моего лучшего обзора паос повернулся братьями ко мне, так что выражение моего лица смертники видели воочию. Лично я бы, завидев такое в зеркале, сама от себя уже делала ноги. Но у листоухих из дерева не только лопухи шили, но и мозги. Кроме обычного удивления, на их рожицах ничего не высветилось.

Я горько усмехнулась:

— Сама догадалась. И вообще — в свое время хорошо учила историю!

Пока я стояла столбом и меня трясло мелкой дрожью от одной идеи попасть в эльфийский концлагерь, Магриэль расценил мои действия как добровольную сдачу противнику и решил закрепить успех. Ушастый «жених» напрягся и вырвался на свободу. Сюрприз! Я и сама не заметила, как он успел переместиться. Руки эльфа обняли мои плечи, и бархатистый голос интимно шепнул:

— Соглашайся, Леля! Я выделю тебе целую башню.

Дайте мне базуку! А лучше можно две?! Я потом верну, честно-честно!

— Пожизненно? — прошипела я сквозь стиснутые зубы, мысленно уговаривая себя не кусаться и не тащить в рот всякую немытую дрянь. Мало ли чего от этого завестись может!

— Я буду тебя иногда навещать! — ободрил меня добросердечный Магриэль, преданно заглядывая через плечо.

Скажите, люди добрые, зачем мужику шикарные волосы и красивые зеленые глаза? К чему роскошное тело, сила и ловкость, воинские навыки, долгожительство, магия, прочие заманухи, ЕСЛИ ОТСУТСТВУЮТ МОЗГИ?!

И тут меня закоротило, как проводок между клеммами под напряжением. Расплавило, заклинило напрочь, с синими искрами и ударом тока. Я развернулась лицом к ушастому гаду и завопила:

— Маголик! Ты! Ты!!! Петух! Кролик! Козел! Подлец! — Перевела дух и по новой: — Глаза б мои тебя не видели! Вместе с чертями и твоими ушастыми собратьями! Чтоб…

Закончить я не успела. На словах «глаза б мои тебя не видели» няня прищелкнула пальцами, и удивленный Магриэль со товарищи… пропал. Сгинул! Исчез, испарился!

Чертик продержался на пару секунд дольше, пытаясь громко возразить, но и ему возмущение не помогло.

Меня застал врасплох пустой пляж, няня и обескураженный Къяффу, который, забавно вывалив язык, рассматривал опустевшие лапки.

— Э-э-э… — растерянно проблеяла я, оглядываясь по сторонам. — Мм… А где все?

— Там, где ты не будешь их больше видеть, — равнодушно пожала плечами няня. Подытожила происходящее безобразие: — Твое душевное спокойствие для меня главное!

Осьминогопаук с уважением покосился на шмырга и бочком-бочком отошел в сторонку. Видимо, от греха подальше.

— Они хоть живы? — со вздохом безысходности поинтересовалась я, присаживаясь на корточки и начиная перебирать пальцами песок и хаотично чертить на нем волнистые линии. Ох уж мне эти женихи, маги и кудесники! Этак я скоро заикаться начну. И поседею!

— Относительно, — поведала мне Ар'Инна.

— Относительно чего? — осторожно спросила я, ожидая худшего. Грех на душу брать не хотелось, для того существуют другие, более интересные места.

— Относительно времени и пространства, — пояснила няня. Утешила: — Они сейчас у себя дома с родственниками разбираются. Так что если и живы, то ненадолго.

— А моя оплата? — расстроилась я. Напомнила тем, кто не в курсе нашей договоренности: — Магриэль мне еще кучу золота должен.

Хотя если честно — мне было настолько плохо, что даже воспоминаниями о золоте я подстегивала себя с трудом, как-то вяло и по привычке. Я, наверное, Маголику сама бы кучу золота дополнительно подарила, если бы всего того, что со мной здесь приключилось, никогда не было!