— Леля, ты где-то умная, но здесь тупишь до невозможности, — широко улыбнулся собеседник, но глаз его улыбка не коснулась. — Я привык всегда получать желаемое, и ты не исключение. Если тебе хочется немного побегать от меня — на здоровье и для здоровья, но куда бы ни бежала — ты прибежишь ко мне!

Я уставилась на него в упор. Лучше бы, конечно, сквозь прорезь прицела автомата… и на душе гораздо спокойней. Но поскольку я лицо гражданское, тут уже имеем что имеем.

— Почему ты так смотришь? — поинтересовался князь.

— Потому что на наивного или тупого ты явно не тянешь, вот и пытаюсь найти скрытые дефекты, — призналась я, с ухмылкой прикусывая губу.

— Не выводи меня, Леля! — взревел царь всея гарема, вскидываясь. Он бы еще заржал «Иго-го-го!» и взмахнул копытами.

Опять скипетр оттягивает руку, держава под мышкой давит и корона уши натирает? Я почувствовала, что начинаю злиться не на шутку.

— А ты не пугай — пуганая! — раздухарилась вице-почетная жена и любимая фаворитка, или как там еще все это непотребство называют. — И не доставай. И так ворон кругом хватает, с двустволкой не отмашешься.

На душе было погано. Только костер своим безмолвным уютом ослаблял глухую тоску.

— Вредина! — рыкнул диэр. — Но все равно ты будешь моей! — И бесследно испарился.

— Только если тролль станет человеком! — рявкнула я в сердцах. Сама понимала: задираться с тупоголовым порфироносцем — дело зряшное. Но и смолчать не получилось. Грудь вздымалась, словно мне не хватало воздуха. Просто изнутри лезла огромная необъяснимая обида.

— Договорились, — донеслось до меня и поставило в тупик. Там я и пребывала в состоянии душевного угнетения, пока не заворочался брюнет.

— Кто здесь? — подал голос Магриэль. Голос, добавлю, до сих пор еще сорванный и хриплый. — С кем ты разговариваешь?

— Уже ни с кем, — успокоила его.

— А кто был? — Эльф сел как пьяный, с полуоткрытыми глазами нашаривая и обнажая меч. Тьфу, тоже мне… эльфийский городовой!

— Моя эротическая фантазия, — вздохнула я и пошла спать. Одинокая, но гордая. И почему все моральные принципы такие правильные, но после них так жестко и холодно? Наверное, чтобы долго не забывались?

Утро встретило меня теплом и дракой. Я проснулась под:

— Ш-ш-ш! Сейчас ее разбудишь!

И:

— Не ори, стучи молча!

Когда я села, потерла и разлепила глаза, мне предстала дивная картина. Представьте себе карусель. Только вместо центрального крутящегося столба — Къяффу, держащего в каждой лапке по мужику. Которые, кстати, спокойно не стояли, а пытались достать друг друга любыми конечностями. И ругались шепотом, предупреждая крикунов о возможности моего пробуждения в смурном настроении. Рядом с длинной ложкой в руке стояла няня и указывала всем, кто высовывался или громко митинговал, путь в светлое будущее, освещаемое искрами из глаз.

— Всем доброе утро, — проявила я вежливость. И меня услышали.

— Разбудили ребенка, поганцы! — вызверилась шмырг и наградила всех орденом почетной шишки, включая паоса.

— Что здесь происходит? — поинтересовалась я.

— Ничего! — прошипел Магриэль и попытался дать пинка Ладу.

— Оно и видно, — покладисто согласилась я. — И все же? — Вопрос я уже адресовала няне.

— Они тут в считалочку решили поиграть, — пожала плечами шмырг. — Раз-два-три-четыре-пять! С Лелей буду я сегодня спать!

— И кто вышел в финал? — Я начала постепенно звереть и быстро терять человеческие черты.

— Пока никто, — отозвалась нейтрально Ар'Инна. — Оба жульничают.

— А эти? — кивнула я на братьев.

— Эти подсуживают, — сдала их няня.

— В чью сторону? — полюбопытствовала я, оглядываясь в поисках чего-то тяжелого, ну в крайнем случае — острого.

— Непонятно, — проинформировала меня шмырг. — Выкрики с места: «Зачем вам это надо?» и «Ее держать дома опасно!» не классифицируются.

— Репутацию нужно оправдывать! — тяжело вздохнула я, беря дело в свои руки и пригребая обломок кактуса. — Сейчас будем учиться быть мышками и начнем тренироваться есть кактус!

— Леля, — нравоучительным тоном начал чертик. — Это не совсем мудрое решение проблемы!

— Безусловно! — согласилась я, обходя паоса по кругу. — Зато очень эффективное. Когда не можешь сидеть из-за иголок в организме, мысли о размножении не размножаются!

— Все равно я буду настаивать! — упрямился брюнет.

— Конечно! — ласково улыбнулась я. — Это все, что тебе останется. Сидеть ты уже не сможешь!

— Тебе не к лицу такое поведение! — попытался воздействовать на меня Лад.

— Зато к рукам! — поведала я ему. — И кстати, будете мне все должны за сеанс иглоукалывания в мягкие ткани! Беру только наличными!

— Фефя! — подал голос Къяффу. — Фафай лешим плафлему милным пусем!

— Давай! — Я сегодня была голубем мира и собиралась нагадить всем на головы. По мере скромных сил и возможностей. — Мирный путь — это путь, усыпанный телами мертвых врагов! К врагам я отношу всех покушающихся на мое тело и свободу. Следуя логическому выводу — нужно вас всех замочить! — Я вылила на драчунов воду из котелка. Ничего, что горячую, — главное, не простудятся!

Когда утихли пожелания мне долгой знакомой дороги по прямому твердому пути в темное место, я продолжила:

— Или скопытить!

И напинала всех по коленям. Иногда, правда, промахивалась.

— Как крайнее средство ликвидации крамольных мыслей — ухлопать!

И все получили кактусом по голове, а особо одаренные — по двум!

— А теперь, когда все поняли серьезность моих намерений, — мы будем говорить как взрослые люди. Быстро подняли что-нибудь вверх те, кто согласен остальное образование заменить спасением тролля!

Проголосовали «за» все, кроме Лада. Этот «воздержался».

— Откалываешься от коллектива? — примеряясь к его пятой точке, с нежной улыбкой поинтересовалась я.

— Ты сказала — «что-нибудь поднять», — оскалился чертик. — Я поднял. — И опустил глаза вниз.

Я тоже туда посмотрела. Потом еще раз посмотрела. Закусила губу и еще раз осмотрела предмет голосования. Подумала и пришла к выводу:

— Ты отказался!

— Почему? — вытаращился Лад, очевидно собиравшийся вогнать меня в краску.

Он же не догадывался, что у меня после экстремальной поездки и гарема на все выработался иммунитет!

— Потому что твой голос указывает вниз! — пояснила я. — Мы тебя вычеркиваем! — И попросила паоса: — Къяффу, отпусти их, пожалуйста!

— Офясь дласся нашнус! — возразил мне осьминогопаук.