Когда он внимательно перечитывал отчет о первой исчезнувшей девочке, Кате Хильман, в гулком пустом зале что-то громко стукнуло. Борги напрягся и поднял глаза, но за настольной лампой ничего не увидел. Тогда он развернул лампу в зал и обвел светом все пространство вокруг. Из-под двери в раздевалку просачивалась тусклая полоска света.

Борги встал и пошел посмотреть, в чем дело.

Он медленно открыл дверь и заметил какую-то тень, которая возилась возле шкафчика, держа в руке фонарик. Полицейский выхватил пистолет.

– Стоять, – спокойно сказал он, нацелив оружие в тень.

Тень замерла. Потом медленно подняла руки и стала поворачиваться.

– Что вам здесь нужно? – спросил Борги, едва узнав, кто это. – Вы не должны здесь находиться.

Фогель послал ему свою самую лживую улыбку:

– Я тебя видел на телеэкране, знаешь? Ты молодец, способный, подаешь надежды.

– Что вам здесь нужно? – повторил Борги.

– Не будь так строг с учителем, – притворно надулся Фогель. – Я пришел, чтобы взять то, что принадлежит мне.

– Это больше не ваш кабинет, и на все, что здесь находится, наложен секвестр до конца расследования.

– Я знаю правила, агент Борги. Но бывает, что полицейские оказывают услуги своим коллегам.

Медоточивый тон Фогеля начинал действовать Борги на нервы.

– Покажите, что вы достали из шкафчика.

– Это секретные данные.

Спецагент явно бросал ему вызов.

– Покажите сейчас же, – настаивал Борги, стараясь казаться решительным.

Пистолет он все еще держал в руках, хотя уже не целился в Фогеля.

Фогель медленно опустил левую руку, чтобы расстегнуть пальто, потом так же спокойно правой рукой вытащил из внутреннего кармана черную записную книжку, куда имел обыкновение делать записи.

– Положите ее на стол, – тихо сказал Борги.

Фогель повиновался.

– А теперь я вынужден попросить вас покинуть здание.

И пока Фогель шел к выходу, молодой полицейский не сводил с него глаз. Он был уверен, что на прощание тот что-нибудь выкинет. Так и случилось.

– А ведь мы с тобой могли бы стать хорошей командой, – бросил он с презрением. – Хотя, может, так оно и лучше. Удачи, мой мальчик.

Как только он вышел, Борги опустил пистолет и вздохнул. Потом подошел к столу, куда Фогель положил записную книжку. Ему всегда было любопытно узнать, что же он туда постоянно записывал. Такой метод работы его околдовал, ему казалось, что от Фогеля ничто не ускользнет. Но когда он открыл записную книжку, оказалось, что ее страницы заполнены скабрезными рисунками. Серебряная ручка выводила картинки откровенного секса, вульгарные и инфантильные. Борги покачал головой, не поверив своим глазам. Этот человек определенно был не в себе.

Выйдя на безлюдную площадь перед спортзалом, Фогель похвалил себя: ему так ловко удалось убедить Борги, что он приходил за записной книжкой. Его не интересовало, что подумает парень, когда ее раскроет. Достойным внимания было только то, что он действительно вытащил из шкафчика.

Он достал мобильник и набрал номер. Ответа пришлось дожидаться долго.

– На двадцать пять минут раньше остальных, – сказал он. – Я всегда держу свое слово.

– Что тебе надо? – раздраженно ответила Стелла. – Теперь тебе больше нечего мне продать.

– Ты уверена? – Фогель инстинктивно поднес руку к карману пальто. – Думаю, Беатрис Леман говорила тебе о дневнике…

Хонер молчала. «Это хорошо», – сказал себе Фогель. Значит, заинтересовалась.

– На самом деле она мне не так много сказала, – осторожно проговорила Стелла.

Он попал в точку: обе встречались.

– Жаль.

– Сколько ты хочешь? – напрямую спросила журналистка.

– О деталях поговорим в нужное время… Однако у меня есть дополнительное требование.

Хонер рассмеялась:

– Ты не в том положении, чтобы диктовать условия.

– Да я ничего особенного и не прошу, – с иронией заметил спецагент. – Я узнал, что после сенсационного сообщения, которое меня уничтожило, телесети доверили тебе павильонные репортажи. Поздравляю, тебе больше не придется в качестве корреспондентки морозить свой зад на уличных интервью.

– Ушам своим не верю: ты что, просишь меня пригласить тебя на передачу?

– И хочу, чтобы вместе со мной ты пригласила еще кое-кого.

– Кого же?

– Учителя Мартини.

Он сидел в кресле перед зеркалом, окруженным лампочками с ярким белым светом. За воротник рубашки были засунуты бумажные салфетки, чтобы не испачкать ее гримом. Гримерша мягкой кисточкой наносила ему тон на щеки, и Фогель, прикрыв глаза, наслаждался ласковыми прикосновениями. В нескольких метрах сзади костюмерша гладила его пиджак. Для интервью он выбрал синий шерстяной костюм, бледно-голубой галстук с мелким цветочным орнаментом и для рубашки – простые овальные запонки розового золота. Из кармашка пиджака высовывался желтый шелковый платок.

Стелла Хонер вошла в гримерку, не стучась, а за ней появился солидный человек лет пятидесяти с дипломатом в руке.

– Мы готовы начинать, – объявила она.

На ней уже был темный костюм, в котором она выйдет в эфир. Она протянула руку:

– Где дневник?

Фогель слегка повернулся, не открывая глаз:

– Всему свое время, моя дорогая.

– Я твое условие выполнила. Теперь твой ход.

– Я его сделаю, не волнуйся.

– Нет, я не могу не волноваться, – возразила она. – Почем мне знать, а может, ты собираешься меня надуть?

– Твоя редакция получила одну из страниц, и вы убедились, что она подлинная.

– Это была всего лишь фотокопия, а теперь мне нужно все остальное.

Фогель лениво приоткрыл веки и посмотрел на отражение Стеллы в зеркале. Она была возбуждена, и ее можно было понять.

– Но ведь почерк совпал с почерком Анны Лу.

– Скажи хотя бы, что там, в этом треклятом дневнике?

– Тайны, которые не доверяют никому, – намеренно торжественно произнес Фогель.

– У Анны Лу были отношения с мужчиной много старше ее? – допытывалась Стелла, надеясь уловить по малейшим изменениям мимики Фогеля подтверждение такой странной гипотезы.

– Всякий раз, когда мы видимся или разговариваем, ты пытаешься заставить меня что-то тебе открыть. Но ты из меня слова не вытянешь, пока я не увижу красного огонька телекамеры.