— Погоди, — возразила Соня. — А зачем нам туда прорубаться? И зачем нам вообще нужно что-то интересное? Мы же теперь можем ходить туда в любое время, когда захотим, верно?

— Верно.

— Ну так и зачем спешить? — искренне не понимала сестра. — Когда захотели пришли, поубивали всех этих свиней и…

— Бо-о-оровов, — поправила Шиза.

— Ладно, боровов. Зашли, поубивали боровов и вышли обратно, верно?

— Верно-то оно верно, — согласился я. — Но таким образом мы докачаемся до восьмого уровня и на нём застрянем. На то, чтобы взять следующий на фарме низкоуровневых монстров, нам потребуется полгода минимум. А я ждать не хочу.

— И я ждать больше не хочу, — поддакнул мне Лёха, глядя на шевелящиеся пальцы своих ног.

— И я, — добавила Шиза. — У меня дел громадьё. Парашюты, дельфины, ледоколы.

— Вот! — я указал на младшую сестру, мол, дело говорит. — Поэтому я искренне считаю, что нам нужно закрыть рифт и как ракета рвануть на девятый. Пока есть такая возможность, нужно пользоваться. Лишним уж точно не будет.

Соня недовольно вскинула бровь и скрестила руки на груди.

— Сонь, я помню нашу договорённость, — поспешил заверить я. — Ещё пара походов вместе с нами, и ты засядешь над артефактами. Обустроим тебе мастерскую, будешь сидеть себе тихонько, ковыряться и грести бабло, пока мы с ребятами качаем боевую мощь рода Апраксиных. И кстати! Сонь…

— Что?

— Пора бы уже думать о том, как нам лучше всего интегрировать семью в дворянство. И когда это случится, — а это случится гораздо быстрее чем вы предполагаете, — я бы хотел видеть тебя в качестве официального представителя семьи.

— Хм-м-м, — задумалась Соня.

— Ты больше нас всех успела повариться в этом обществе и знаешь, что к чему. Ни я, ни Лёха, ни тем более Елизавета Романовна…

— Хы-хы.

— … с этим поначалу не справится. А ты уже знаешь кто там из них Величество, кто Высочество, а кто Благородие. Какими вилками есть, какую руку жать, и как поговорить с аристократом дольше пяти минут так, чтобы не дать повод для дуэли.

— Хм-м-м…

— Балы, Сонь. Званые ужины в высшем обществе. И вальсы Шуберта, и…

Дзыыыыыынь! — раздался звонок в дверь. Причём именно вот так: Дзыыыыыынь! — протяжно и требовательно. Следом тут же послышался стук кулаком и крик:

— Открывайте, полиция!

— По местам! — скомандовал я.

Лиза с Соней лосём ломанулись на кухню, Лёха начал перелезать с кровати на коляску, я сорвал с бати наушники и велел ему идти открывать дверь, ну а Костя… Костя просто изображал из себя человека, которому час назад не зашивали рану без анестезии.

— Здравствуйте, — сказал Роман Романович, отворив дверь.

Бритый, чистый, трезвый и благоухающий, мой родитель производил впечатление самого порядочного человека на свете. Ещё и в чистых новеньких вещах; ну прямо душка!

— Я чем-то могу вам помочь? — спросил он.

Ожидаемо, на пороге во главе целой делегации стояла Марина Как-её-тамовна. Кажется, их было человек пять; отсюда точно не разглядеть. Но один из них точно в форме. Наверняка участковый.

— Э-э-э-э, — недоумённо протянула тётка-соцопетчица, и в этот самый момент настал наш выход.

Первой в коридор вышла Соня. На вытянутых руках она держала жирный кремовый торт с ягодами, на котором была целая куча горящих свечей. Следом за ней в коридор вышли мы с Шизой. Я нёс искрящиеся бенгальские огни, а сестра миску с яблоками.

— Ой! — воскликнула Шиза, как только установила визуальный контакт с участковым.

Затем она уронила миску и схватилась за голову. Яблоки драматически покатились по полу.

— Это из-за того, что мы прогуляли школу⁉ — с надрывом воскликнула она. — Дяденька полицейский, простите нас, пожалуйста! Мы больше никогда так не будем!

— Да-да, — включился я. — Простите нас!

— Господин участковый, — а теперь настала очередь бати. — Простите, что не предупредил учителей, — сказал он доверительным и слегка виноватым голосом. — Сам не понимаю, как такое важное дело могло из головы вылететь. Забегался, наверное. Понимаете, просто у старшего сына сегодня день рождения, и он так хотел провести его в кругу семьи…

— Кто там⁉ — крикнул Лёха и выкатился из комнаты.

Точнее даже не выкатился. Его выкатил Костя, потому что сам Лёха держал руки на коленях и изо всех сил изображал немощность. Ну и, конечно же, на голове у него был цветастый праздничный колпак.

— Ой, — сказал он, а затем посмотрел на нас.

Было видно, как Лёха изо всех сил выжимает из себя слезу, но пока что у него получалось хреново. Хотя, думаю, хватит и монолога.

— Ярик! — воскликнул брат. — Лизонька! Простите меня, родненькие! Я так и знал, что не надо мне было тащить вас на конюшню. Просто сам я никогда не смогу прокатиться на пони и хотел, чтобы хоть кто-то из моих близких исполнил мою мечту за меня. Господи, как же это было эгоистично!

Красавчик!

Слово в слово, прям как репетировали.

— Не переживай, Алексей, — сказал я. — Мы ведь взрослые люди и знали, на что идём.

— Нет! — возразил он. — Это из-за меня у вас теперь неприятности! Господин полицейский, — Лёха обратился к участковому. — Скажите, я могу как-то загладить свою вину?

— Э-э-э…

— Быть может, хотите кусочек именинного торта?

— Фу-у-у-ух, — выдохнул батя, припав спиной к двери. — Свалили наконец-то.

Естественно, одним театральным представлением мы не отделались. Всё-таки у людей был регламент, которому они обязаны были следовать. Представители соцопеки вместе с участковым обшарили всю квартиру, — и в холодильник