Короче говоря, пёс поел, подышал воздухом, чутка побегал и таки смог нагулять аппетит до женщин.

— Горжусь тобой, — вслух сказал Роман Романович, когда они спускались на лифте с последнего адреса.

После Баребух был доставлен до дома. Ну… почти. Апраксин старший привязал его за к инвалидному пандусу подъезда, в котором жила баронесса Михеева, напоследок потрепал бульдога по ушастой голове и был таков.

Домой он попал поздно. В кармане куртки была целая куча наличности, которую он выручил на этом своём сводничестве. Богатый, трезвый и очень-очень усталый, он уснул, как только голова коснулась подушки, ну а сегодня…

Сегодня на Романа Романовича нашла эдакая грустинка. Дети выросли и выпорхнули из гнезда, оставив его одного в пустой квартире. Хоть зять остался, да и тот… мужик особо неразговорчивый и холодный. С таким уют не создашь. И быт счастливый не построишь.

Грустно.

Тоскливо.

Одиноко.

А хотя, — подумал Роман Романович, взглянув на ситуацию под другим углом.

— Один, — вслух произнёс он. — Один в пустой квартире. Твою-то мать!

Он крепко затянулся, не бычкуя сигарету вошёл в комнату и по-хозяйски выпустил несколько колечек дыма. Дети запрещали ему курить в квартире, говорили, дескать, воняет. Дети вообще много чего ему запрещали. И где-то в глубине он ждал, — он не терял надежды! — что все они в один прекрасный день возьмут, да и свалят нахрен с его жилплощади.

И наконец-то этот день настал!

— Ах-ха-ха! — в голос засмеялся Роман Романович.

Он рукой нащупал свой карман… а следующую строчку аж вслух пропел. Затем ещё чуть посмеялся, крикнул:

— Идите в жопу, спиногрызы! — погрозил кулаком в неопределённую сторону и засобирался на выход.

Шиковать, так шиковать.

Ради такого дела Роман Романович сгонял до Мытищинской ярмарки и купил себе целый брикет жирных магаданских креветок сухой заморозки. Пиво — только лучшее! Из разливайки! Два литра светлого, два литра нефильтровки и ещё два литра чуть сладкой красноватой бурды, которую здесь называли «Ирландским Элем». Итого шесть литров. Самое то, чтобы нарядиться на отличненько.

Ну а ещё.

Ещё Роман Романович обеспечил себе досуг. Но нет! Никаких женщин! Они словоохотливы и постоянно требуют внимания, а ведь сегодня он решил отдыхать один.

Вместо этого Апраксин-старший разжился зрелищем, да ещё каким. Он помнил, что сыновья смотрели через свою приставку фильмы на дисках DVD-формата, а стало быть, и он сможет. Вот только не фильмы.

— Есть у вас что-нибудь старенькое? — спросил он у патлатого продавца. — Из классики? И чтобы живой концерт был?

Слово за слово, патлатый понял вкусы Романа Романовича, проникся ими, — даже руку пожал, — и вывалил целую стопку дисков. «MANOWAR», «Deer Purple», «Accept», «Pink Floyd», Эдди Ван Хален и ещё с десяток исполнителей.

— Спасибо тебе, сынок, — чуть сдерживаясь от слёз поблагодарил продавца Апраксин-старший, разглядывая всё это богатство. — От души.

Примерно час ушёл у Романа Романовича на то, чтобы понять, как работает шайтан-машина сыновей, однако в итоге всё получилось. Всё-таки техническим дебил он не был, и даже наоборот, буквально на днях собирался посмотреть, что там за интернет такой придумали.

Под чарующие ритмы хэви, Роман Романович начал делать в комнате перестановки. Сперва он отодвинул диван, загнал морозильный ларь поближе к телевизору, а затем задвинул его обратно. Ну… потому что ни журнальных, ни каких-либо ещё столиков в квартире не было, а держать посуду рядом с собой на диване чревато. В таком случае отдых может закончиться уборкой, а ему того совершенно не хотелось.

Итак.

Роман Романович застелил морозилку чистой белой скатертью, наварил целую кастрюлю креветок, — с душистым перец, лавровым листом и лимонной жопкой, — налил себе кружечку пивка и сел отдыхать. Ещё и пепельницу на стол поставил, ибо нехрен.

— Ви донт нид но эдукейшын! — подпевал он. — Ви донт нид но то контрол!

Это было что-то невообразимое.

Роман Романович не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя таким счастливым. Таким молодым. Таким полноценным и насыщенным. Ещё вчера ему казалось, что годы отцовства оставили от него лишь бледную тень себя прежнего, но нет! Вот он! Вернулся!

— Эй! — проорал во всё горло Апраксин-старший. — Тича! Лив зем кидс ало-о-о-он!

И в этот самый момент над морозилкой, — а точнее над тем местом, где ещё десять минут назад стоял диван, — открылся портал размером со стиральный тазик. Из портала сперва появились кроссовки, затем чьи-то ноги по колено, затем по пояс и…

Всё.

Человек, который проникал в его квартиру через портал застрял на этом уровне, как отобедавший Винни-Пух в гостях у кролика.

От такого нежданчика ноги явно запаниковали. Они задрыгались и начали танцевать на морозилке, уничтожая импровизированный банкет Романа Романовича. Креветки вперемешку с окурками полетели на пол, пивная кружка от удара разбилась вдребезги и содержимое окатило Апраксина-старшего с ног до головы. Да ещё и приставка, — хрусть, — треснула чуть ли не пополам.

— Какого… Какого хера? — Роман Романович смотрел на то, как нахулиганившие ноги успокоились, а их владельца будто бы кто-то вталкивал сверху. — Вы чо? Вы совсем что ли? За что?

И тут тело наконец-то проскользнуло дальше. Правда, одежда незваного гостя задралась и прямо на Романа Романовича уставился чей-то пупок. А спустя секунду:

— А-а-а-а-й! — наконец-то показалась голова. — Да больно же, мать вашу! Ой…

Костик Ходоров стоял на карачках верхом на морозильнике, и лишь благодаря какому-то чуду до сих пор не продавил стеклянные дверцы.

— Здравствуйте, Роман Романович…

Тут Косте в рожу прилетела ещё одна нога, он слез с морозилки и из портала появился младший сын Апраксина.

— О! Здоро́ва, бать! — улыбнулся Ярослав. — Ну как ты тут, не заскучал?

Глава 20

Про бенгальские огни