– Вот из этого я и попытаюсь сделать оружие. – Шеллеш наморщил лоб. – Но пока поведение нового губернатора вводит меня в состояние ступора.

– А иначе и быть не может, – усмехнулся Пиррий.

Фридрих остановился и перевел дух.

Так, мертвые не потеют! Значит – живой. Возможно, это вовсе и не Чистилище.

Ага, вот и кнопочки вдоль стен, индикаторы, розетки какой-то причудливой формы. Странное, надо сказать, место для тоннеля, связывающего миры живых и мертвых.

Фон Шлиссенбург воровато оглянулся. Эх, а ведь здесь наверняка кругом камеры слежения! Что подумают подчиненные? Вот стыдобушка-то! Надо хоть что-то для видимости отключить. Губернатор критически осмотрел панели с кнопками и лампами. Ни инструкции, ни правил пользования, ни мер безопасности на табличке. Разгильдяйство!

А вдруг током шибанет? Фридрих колебался. Пунктуальность и чопорность боролись в нем с детской обидой и злостью. Победили эмоции. «А идите вы все!» – подумал фон Шлиссенбург и стал нажимать на все кнопки подряд.

Фридрих вдруг неожиданно для себя решил, что даже если сейчас взорвется, то так всем и надо. Хотя бы один канал сообщения между мирами всем этим суккубам перекрыть! Во имя процветания Германии! Да просто в отместку! Из гордости.

Кнопочки вдруг замигали в ускоренном режиме: видимо, что-то важное запустил. Ну все, сейчас шарахнет! Накроет ядерными боеголовками весь этот вонючий Морддром! Так вам, инопланетяне, демоны позорные!

Фридрих по многолетней воинской привычке упал на пол и прикрыл голову руками.

Но взрыва не было. Вместо этого открылся какой-то люк, и в него потоком воздуха втянуло флайер с открытым верхом и тремя пассажирами на борту. Один из них был очень похож на гремлина.

Фон Шлиссенбург недоверчиво приподнял голову и расцвел плотоядной улыбкой:

– А, Иван Соколов пожаловал! Рядовой службы запаса. Очень мне, понимаешь ли, хотелось с тобой побеседовать с глазу на глаз.

Гремлин, который трясся от страха, вдруг выскочил и помчался прочь, истошно воя:

– Тревога! Тревога! Люди в порту! Террористы!

* * *

А барон Шеллеш тем временем наблюдал за разворачивающимися событиями через монитор и задумчиво тер переносицу:

– Ну, Пиррий, а ты предлагал его усыпить. Он же своими алогичными проступками поймал для нас и Аллану, и Ивви. Теперь им точно не уйти. Порт оцеплен. Флайер благодаря бессознательным, но героическим усилиям нашего верноподданного губернатора полностью обесточен. Это же просто блеск, а не стандартная операция по задержанию особо опасных террористов! Вот у кого учиться нужно: у людей! Наши бы спецслужбы так работали!

– Это случайность, – вяло возразил советник.

– Вот именно, Пиррий, я все понял. – И Шеллеш заметно просветлел лицом. – Душа – это удивительный сплав эмоций, случайностей и везения, тройственный антиинтеллектуальный союз! Именно этого нам и не хватает. Нам просто необходимо обычное алогичное везение! Что ж, пожалуй, для такого ценного служащего, каким является фон Шлиссенбург, одного губернаторства скоро будет маловато...

Doc010

Уж не знаю, что там стряслось, но не успели мы отлететь от того полукруглого цилиндрического здания, где Аллана зондировала загадочный порт 37, на расстояние и сотни метров, как город буквально содрогнулся. Силовые линии, на одной из которых висел наш флайер, вспыхнули зигзагами фиолетовых молний. Я приготовился к смерти: уж лучше быть поджаренным на электрической сковородке, но вместе с красивой девушкой, нежели просто бездарно и одиноко шмякнуться вниз и заранее, еще в полете, осознать и прочувствовать, что мои мозги будут соскребать с булыжной мостовой, пусть высокоинтеллектуальные, но обычные дворники или био-роботы.

– Что это? – Кажется, Аллана испугалась.

По крайней мере на ее лице отразилось нечто, отдаленно напоминающее удивление. Нет, не все, видать, гладко в Империи, коли у них журналистки высокого полета чего-то не знают. Это обнадеживало, в смысле, я еще вполне мог сойти за бравого парня. Я схватил руку Алланы и сжал её тонкие пальцы. Все, теперь можно и умирать: героем и с высоко поднятой головой. Эх, жалко пулемета нет, гранатомета или бластера какого, а то так хотелось жахнуть напоследок, чтобы чертям тошно стало! Сюда бы зенитную установку! Ох, и нашинковал бы я этих инопланетян в мелкую капусту! Наверное...

Город повсеместно вспыхнул черными молниями. Электричество у них отключили, что ли? Я с трудом сдержал нервный смешок: ага, так видимо, и есть, в связи с плановой проверкой и в целях экономии электрической ваты...

Но наша невидимая централь, на которой висел флайер, стала очень даже осязаемой. И еще штук десять таких же небесных паутин из полупрозрачных невидимок стали стремительно наливаться темно-багровыми тонами. Слава богу, что нас хоть током не шарахнуло. Что ж, на этот раз бог не выдал. Зато гремлин мигом проснулся и заскулил, вернее завыл и жалобно так, как пес в полнолуние.

Я содрогнулся. Отчего-то мигом припомнилось деревенское поверье: пес скулит – к покойнику.

– Заткнись, с-сука! – прошипел я зеленому уродцу и дружественно улыбнулся.

Гремлин сделал глаза величиной с суповую тарелку и сжался в комок. Кажется, понял, что меня раздражают нытики. Или просто испугался местного короткого замыкания.

Почему-то совершенно не к месту вспомнился верный Банга. Как он там, в костеле? Отпели уже, похоронили? Надо у Алланы выспросить. Может, могилку пора проведать, оградку поставить, памятник покрасить...

Отгоняя мысли, я энергично потряс головой. И тут началось.

Во-первых, нас все же основательно встряхнуло. Во-вторых, и я видел это сам, по всем багровым нитям прокатилось нечто вроде сгустка энергий, нечто вроде жидкости, выпущенной из трубы «А» в бассейн «Б». И наш флайер еще с десятком других одиноких посудин потащило куда-то на бешеной скорости.

Это было здорово! Жаль, что нельзя было управлять этим процессом. Ветер сбивал дыхание, глаза слезились, желудок сводило от страха. Но все же прекрасно мчаться по бешеной огненной спирали, чувствовать, как флайер набирает скорость, держать за руку инопланетянку и знать, что каждое мгновение может быть для тебя последним! Что может быть лучше скорости, азарта и адреналина в крови? Да, нервы щекочет, но в этом-то и смак!

А потом вдруг отказало зрение. Полностью. Мир как будто провалился во мглу. Наверное, от перепада давления. И все бы ничего, да что-то горячее я почувствовал под носом. Это же кровь! Видимо, мы перешли на предельную скорость. Что дальше? Сейчас мой череп не выдержит и ладно, если просто разорвется на части, а то еще сначала глазки вылезут, потом мозжечок выскочит. И никто не узнает, где могилка моя...

Вот так всегда: как только на горизонте старуха с косой замаячит, так мысли приходят самые паскудные! Нет, чтобы представить себе ухоженную могилку, заросшую ромашками, Наташку в слезах и с размазанной губной помадой, или ту же страдающую Аллану, так нет же, мне все ужасы подавай. Да чтобы пореалистичнее.