Он повел ее к площадке для танцев и притянул так близко, как только осмелился, наслаждаясь каждым прикосновением. Лежащими на лацканах пальцами. Завитками волос, которые щекотали его ладонь. Гладким шелком платья под своей рукой. Ее дыханием на своей щеке.

Лили кружилась в его объятиях, белое платье струилось вслед за ней, и она напоминала парящего в облаках ангела. Никто из них не проронил ни слова, но каждый взгляд говорил о желании и любви.

Когда музыка начала затихать, Лили наморщила лоб.

– Я должна кое в чем тебе признаться, – сказала она.

Нэш наклонился ближе.

– Я тоже надеялся переговорить с тобой наедине. Если ты сумеешь ускользнуть, давай встретимся в моем кабинете без четверти двенадцать. Я буду ждать тебя там.

Она шире распахнула глаза, а потом кивнула.

– Я постараюсь.

Когда по залу раскатилась последняя нота мелодии, Нэш сжал руку Лили – ему так не хотелось ее отпускать.

Она медленно отошла, мягко улыбнувшись через плечо.

– Увидимся позже, ваша светлость.

Ровно за пятнадцать минут до полуночи Лили отделилась от кружка, в котором стояли ее родители и Софи с матерью, сославшись на то, что выпила слишком много лимонада. Она прошла мимо дамской комнаты и выскочила в сумрачный коридор, ведущий в кабинет Нэша.

На пороге она секунду помедлила, а потом повернула ручку и вошла.

Она уже бывала в этом кабинете. Здесь они впервые поцеловались, здесь устроили домашний пикник. Но сегодня все выглядело по-другому. Все и было по-другому.

– Я рад, что ты пришла, – сказал Нэш с заметным облегчением.

Он шагнул к ней, словно хотел обнять, но резко остановился в неуверенности.

Он зажег лампу на столике рядом с двумя креслами.

– Присядь, пожалуйста, – сказал Нэш, кивнув на кресло, а сам опустился в другое.

Лили приняла приглашение, устроившись в кресле.

– Я не могу остаться надолго, – сказала она.

– Я знаю.

– Но мне нужно кое-что сказать.

Нэш положил руки на колени.

– Я тебя слушаю.

Лили старалась не обращать внимания на очаровательный локон, спадающий ему на лоб, и взгляд, от которого ее кожа покрывалась мурашками. Она молилась, чтобы хватило смелости высказать все, что на сердце.

– Я скучаю по тебе, – призналась она. – Скучаю по нас, по тому, что между нами было до того, как ко мне вернулась память. Ты говоришь, что неспособен любить полностью и беззаветно, но я знаю, что дело не в этом. Я знаю твое сердце, оно щедрое и правдивое.

– Благодарю, – отозвался он с серьезным выражением лица. – Я польщен твоей верой в меня.

Лили наклонила голову.

– Но ты должен понять еще кое-что. Колонка «Реванш дебютантки» для меня важна, как и для читателей. Я не собираюсь бросать это занятие.

Он медленно кивнул.

– Я тебя не виню. И никогда не попросил бы об этом.

В глазах у Лили защипало.

– Рада, что ты понял, но дело не только в этом. Я не могу быть рядом с человеком, который не уважает мои занятия, потому что… потому что это часть меня.

Нэш напряженно всматривался в нее золотистыми глазами.

– Могу я тоже кое-что сказать?

– Конечно.

Ее сердце гулко заколотилось. Она молилась, чтобы это не было романтичное, но все же окончательное прощание. Какое-нибудь клише, как в книгах – «я не забуду тебя до конца дней» и тому подобное. Или банальное, но всегда популярное «ты заслуживаешь лучшего человека, чем я». В любом случае Лили поклялась, что не заплачет.

Он подался вперед, и в эту минуту его лицо было таким прекрасным, что сжималось сердце.

– Я знаю, что эта колонка – часть тебя. И правда в том, что я обожаю и уважаю каждую твою частичку. Ту твою часть, которая не боится разгуливать по городу в наряде трубочиста. Ту часть, которая изливает свое сердце на страницах газеты, вдохновляя других девушек. И в особенности ту часть, которая уговорила мою сестру вернуться домой, написав все, что я хотел ей сказать, но так и не нашел нужных слов.

Лили подняла на него взгляд.

– Ты прочитал специальный выпуск?

– Да. Прекрасно написано и так трогательно. Более того, именно он привел мою сестру домой. На следующий день я попросил Дилайлу показать мне другие твои статьи. И прочитал все. Я должен перед тобой извиниться.

У Лили встал комок в горле. Она не верила собственным ушам.

Нэш говорил медленно и четко, янтарные глаза искали на ее лице прощение.

– Прости за то, что отверг твою колонку, как следует ее не прочитав. Я просто отмахнулся от нее, с идиотским предубеждением к ее содержимому и девушкам, которые ее читают. Но я был не прав. Ты пишешь разумно и занимательно. Вдохновляешь и просвещаешь. Эти статьи так на тебя похожи. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Ох! Она же обещала себе не плакать.

– Конечно, я тебя прощу. – Лили вытерла глаза и бросилась к нему, обвив руками его шею. – Уже простила.

Нэш притянул ее на колени и взял ее лицо в ладони.

– И ты дашь мне еще один шанс?

Ее грудь разрывалась от радости, и она прижалась лбом к его лбу.

– Да.

Едва это слово успело сорваться с губ, как Нэш поцеловал ее так, что начали плавиться кости. Лили рассказала ему обо всем, и он не пришел в ужас. Не отвернулся от нее.

Он был здесь, обнимал ее и говорил все то, что она так хотела услышать. Почти все.

Но самое главное, судя по поцелую, Нэш соскучился по ней не меньше, чем она по нему.

Когда он наконец-то оторвался от нее и заглянул в глаза, у обоих сбилось дыхание.

– Как бы я ни хотел провести с тобой весь вечер, нам нельзя слишком долго отсутствовать. Друзья и родные будут тебя искать.

Лили вздохнула, запустив пальцы в его густые волосы.

– Ты прав.

– Но прежде чем мы уйдем, я хочу сделать тебе сюрприз.

– Сюрприз?

Нэш поставил ее на пол и потянул за руку.

– Сюда. – Он подвел Лили к большому плоскому предмету, накрытому тканью. – Надеюсь, тебе понравится, – улыбнулся он, сдергивая ткань.

В центре кабинета Нэша стоял самый прекрасный на свете стол из красного дерева, с гнутыми ножками и сияющими латунными ручками на ящиках. Такой стол годится и для короля. Даже сам Шекспир не мог желать лучшего.