– Госпожа, вы должны сесть! – нервный шепот Лирта заставил ее очнуться. – Вы привлекаете внимание.

Лирин моргнула, словно сбрасывая наваждение, и рухнула на сиденье.

– Что… Что она говорила?

– Напутствие всем Домам. «Мы приветствуем лучших из лучших, и пусть победит сильнейший». И еще объявила, что все пройдет по традиции, – мальчик пожал плечами. – Дом, который победит, получит освобождение от налогов сроком на четыре года и какие-то привилегии. А самому победителю будет дано право выбрать одно желание. Обычно все таны желают свободы, никто не ждет, что в этот раз будет иначе.

– Никто не ждет… – повторила Лирин, пожирая глазами вход в шагран, который был хорошо виден с ее места.

Вот, сейчас, с минуты на минуту будет объявлен первый бой. Глашатай уже сообщил, что на этих играх предусмотрено семь кругов, и в первом круге таны будут сражаться группой по десять человек против диких животных. Кто выживет – перейдет в следующий круг и встретится с новым противником. И так до конца, пока не останутся двое, но только один из них увидит новый рассвет.

Опять прозвучал гонг. И все внимание зрителей обратилось к Арене, где уже выстраивались в линию первые десять избранников. Каждый из них был вооружен щитом и мечом, каждый был защищен кожаными доспехами. Лирин тоже смотрела на них, ища взглядом знакомое лицо.

Эйхард. Она думала только о нем. Только он имел значение в этот момент. Он был всем, чего она хотела сейчас.

И когда ее глаза отыскали его, она затаила дыхание, одновременно страшась и желая, чтобы он увидел ее и узнал. Чтобы подал ей знак, что она не ошиблась, что их страсть не была случайной, что те несколько часов, проведенных в шагране, оставили в его сердце такой же след, как и в ее.

Он словно почувствовал ее зов. Обернулся. Обшарил трибуны ищущим взглядом. Прищурился, глядя на алую мантию жрицы.

Лирин, почти не дыша, безмолвно молила, чтобы он понял, что это она.

Понял. Она увидела это по тому, как его губы чуть дрогнули, складываясь в усмешку, а между бровей появилась тонкая складка. Так и не посмотрев ей в глаза, он отвернулся.

Девушка сжала руки. Он даже не взглянул на нее… Ему все равно…

Под глухой рокот барабанов заскрипел механизм, спрятанный под трибунами. По песку, точно змеи, поползли железные цепи, медленно потянулись, виток за витком ложась поперек деревянных катушек. Натянулись, всего на одно мгновение, словно раздумывая, и тут же рывком выдернули из-под песка решетки, прикрывавшие ямы.

Толпа выдохнула в едином порыве, когда из ям на песок Арены легко и грациозно выпрыгнули мернейские львы. Огромные, косматые кошки иссиня-черного цвета, чьи глаза горели голодным огнем, а клыки выпирали из-под верхней губы. И тут же раздался звон мечей – таны готовились к обороне.

– Он же с ними справится? – Лирин вцепилась в руку Лирта с такой силой, что мальчик поморщился.

– Будем надеяться, госпожа.

– Эйхард… Эйхард… – она понизила голос до шепота, повторяя его имя, словно молитву. – Если бы я только знала…

***

Он выигрывал бой один за другим. Легко, будто заговоренный, играл со смертью. Каждый раз, когда меч противника замирал у его шеи, он с показной небрежностью раскрывался – и весь амфитеатр замирал, ожидая смертельный удар. Но некая сила, неподвластная разуму, каждый раз помогала ему ускользнуть. И зрители выдыхали, кто с восхищением, кто с недовольством. Все зависело от сделанных ставок.

Первый круг… Второй… Третий…

К тому времени, как удар гонга огласил перерыв, Эйхард мог по пальцам пересчитать царапины, полученные в поединках. И соперников, которых убил.

Убивал он быстро и жестко, без малейшего сожаления. Мгновенная смерть – одна из немногих милостей, которую он мог подарить своим товарищам по Арене.

И за все это время он ни разу не взглянул на Лирин. Хотя каждый раз, когда поднимал клинок, чтобы нанести последний удар поверженному противнику, чувствовал на себе ее взгляд, полный веры, надежды, веры, страха и ожидания. Но ни разу не обернулся.

Лирин измучилась. Она устала замирать от страха каждый раз, когда Эйхард оказывался на волосинке от смерти. Она искусала губы в кровь, ее глаза покраснели и опухли от напряжения, с которым она следила за каждым поединком. Каждый раз, когда ей казалось, что он проиграл, она хватала Лирта за руку так, что ее ногти впивались в кожу мальчишки. Подросток чуть морщился, но молчал. Его глаза, не отрываясь, следили за Эйхардом, а на чумазом лице было написано восхищение, смешанное с благоговением. Словно перед ним на Арене сражался не мужчина, не взятый в плен воин враждебной державы, а сам бог войны, явившийся в облике человека.

Четвертый круг… Пятый… Шестой…

Солнце клонилось к закату, когда объявили главное событие дня. Седьмой круг. Достойное завершение кровавых игр.

По приказу императрицы рабы подожгли заполненный нефтью ров, окружавший Арену. Вспыхнуло оранжевое пламя, огненной змеей побежало по черной глади, освещая песок. Стало светло, как днем.

На Арене остались двое. Эйхард и еще один – огромный, широкоплечий теоффиец, чье мускулистое тело, поросшее короткими рыжими волосами, прикрывала шкура мернейского льва – одного из тех, что он убил в первом круге. Со шкуры на песок все еще капала кровь хищника.

– Люмкас! – прошептала Лирин, хватая Лирта за руку. – Я знаю его! Это один из тех ублюдков в шагране…

Удар гонга, давший начало к главной схватке дня, оборвал ее на полуслове.

По обычаю соперники, не теряя бдительности, поклонились друг другу. Люмкас, презрительно усмехнувшись, сплюнул под ноги и пророкотал, объявляя на весь амфитеатр:

– Молись, левантиец, своим богам, если они есть у тебя. Это последние пять минут твоей жизни.

– Слишком пафосно, – голос Эйхарда прозвучал ровно, без тени улыбки. И только чуть прищуренный взгляд выдавал напряжение. Последняя схватка. Решающая. А удача такая капризная вещь, в любой момент может повернуться спиной.

– Может и пафосно, – Люмкас понизил голос, чтобы его услышал только соперник. – Но сегодня я уйду отсюда, нанизав твою голову на свой меч. И знаешь, что попрошу в награду? Ту шейту, которую ты трахал у себя в камере. Эти амаррки страстные сучки, не так ли?..

Звон скрестившихся клинков заглушил конец фразы.

Оскалившись, соперники обменялись пробными ударами и отступили. Медленно закружили по Арене, следя друг за другом, выжидая, ища брешь в обороне, просчитывая все варианты. Здесь не было место случайности. Не было места везению и удаче. Только опыт, сила и ловкость.

И цель, ради которой каждый из них сражался.

Зрители бушевали. Амаррки хотели крови. Они кричали, перегнувшись через ограждения своих лож, подбадривая бойцов. Лирин видела, как, визжа и брызжая слюной, в своей ложе бесновалась Аини. Как мраморным изваянием рядом с ней застыла Мелек, пронзая бойцов на Арене холодным и ненавидящим взглядом. Но те, словно в насмешку, продолжали кружить, то изводя друг друга молниеносными атаками, то отступая.