Онемев, Эйхард несколько минут разглядывал мальчишку, пытаясь найти на его лице признаки сумасшествия.

– Ты бредишь, парень. Чего ты нажрался? Харшиза?

Лирт отрицательно потряс головой.

– Нет. Я в полном порядке. Чего не скажешь о ней. Моя госпожа заключила договор с богиней Амарры, и если нарушит его, то вернется назад, в свой мир.

– Так в чем же дело? Что ей мешает? – он сложил руки на груди, показывая, что не видит смысла продолжать разговор. – Чего сюда-то приперся?

Подросток нагнулся ниже, так, что его лицо почти вжалось в решетку.

– Господин Эйхард, вы предмет этого договора.

Утром, едва рассвело, охранники распахнули двери шаграна, и сорок высоких, широкоплечих мужчин, облаченных в доспехи танов, вышли наружу. Подчиняясь команде главного смотрителя Арены, они стали в шеренгу на желтом песке. Сверху, из сотен роскошных лож и трибун, на них смотрели глаза амаррской аристократии. Все, затаив дыхание, ждали, когда императрица Ауфелерия даст сигнал к началу Тан-Траши – главному событию года.

Утреннее солнце поблескивало на доспехах аскаров, играло на золоте и драгоценностях аристократок. Женщины переговаривались вполголоса, разглядывая будущих соперников и делая ставки. Сегодня любая из них могла выиграть сумму, равную годовому бюджету страны, надо было только правильно угадать победителя. Единственного, кто через несколько часов останется в живых.

Для танов их голоса слились в один сплошной гул. Каждый из тех, кто стоял на Арене, думал о том, что попросит в награду, когда победит. «Когда», а не «если». Здесь осталось сорок лучших из лучших, привезенных с разных концов страны, из разных провинций. И у каждого из них был шанс уйти отсюда с победой. Но все знали: в живых останется только один.

Расслабленные позы, чуть склоненные головы, свободно опущенные плечи. Они исподлобья рассматривали друг друга, изучали, оценивали. Вспоминали, кто как вел себя во время тренировочных поединков, кто каким оружием владеет слабее, а кто в чем виртуоз. Сейчас любая мелочь была важна.

Со стороны они казались воплощением невозмутимости и безразличия. Хищники, загнанные в клеть, но так и не покоренные.

Эйхард стоял третьим в этой шеренге. На будущих соперников не смотрел, незачем. Он хоть и не поверил ни единому слову мальчишки, что его победа предрешена, но вот мысли о девушке, которую он так жаждал назвать своей, не давали ему уснуть до утра. И сейчас он продолжал думать о ней.

Что выбрать, если он все-таки не погибнет в очередном поединке, а дойдет до финала и предстанет перед императрицей Амарры? Что попросить в награду?

Свободу? Или смерть ради любви?

Ради того, чтобы женщина, которую он так страстно желает, смогла жить дальше в неге и роскоши.

Без него.

– Эй, – тан, стоявший слева, ткнул его в плечо, – заснул что ли? Приказано возвращаться. Все, на нас уже насмотрелись, теперь будут вызывать по одному.

– Идем, – отозвался другой. – Нам еще полагается жареная цесарка на завтрак. С императорского стола.

Таны хрипло рассмеялись, но в их смехе не было ни грамма веселья. Все они понимали: этот завтрак для них будет последним.

Эйхард тоже усмехнулся, следуя за товарищами обратно в шагран. О завтраке он думал меньше всего. Идущим на смерть ни к чему набивать желудок.

Он уже собирался шагнуть в распахнутые ворота, как его внимание привлек знакомый силуэт, прижавшийся к стене амфитеатра, отделявшей ложи аристократии от Арены. В этом месте позволялось сидеть только рабам, которых хозяйки милостиво отпустили на игры.

Мужчина нагнул голову, незаметно приглядываясь. Потом тихо выругался сквозь зубы. Интуиция не обманула. Это был Лирт.

Лицо и волосы мальчишки покрывал толстый слой сажи, видимо в целях маскировки, а на худом теле болтался балахон из мешковины. Но его глаза – ярко-голубые, осененные длинными белокурыми ресницами – невозможно было не узнать. Он смотрел на Эйхарда с таким упорством, словно хотел просверлить в нем дырку или что-то сказать. И когда их взгляды на мгновение встретились, Эйхард увидел, как губы подростка шевельнулись, беззвучно произнеся:

– Она здесь.

***

– Ты видел его? Как он?

– Да, госпожа. Я сказал ему, что вы пришли.

– А он?

– Он кивнул. Госпожа, это хороший знак.

– Надеюсь…

Стиснув руки под шелковой мантией, Лирин упала на деревянное сиденье. Роскошная ложа Дома Маренкеш с бархатными креслами и гирляндами пахучих орхидей была для нее недоступна. Но отсюда, со скромной трибуны, предназначенной для простых мещанок, девушка прекрасно могла ее разглядеть.

Ложа не пустовала. Лирин видела и Аини, радостно подпрыгивавшую и хлопавшую в ладоши по поводу и без, и Мелек, как всегда закутанную в пурпурное покрывало. Они появились там чуть позже, чем беглецы заняли пустующую трибуну напротив. Лирин не боялась, что Мелек узнает ее, разве что та умеет смотреть сквозь ткань. Не мудрствуя лукаво, девушка одела единственное, в чем ее никто бы не смог узнать. Единственное одеяние, являвшееся пропуском в любой Дом, в любое жилище. Мантию жрицы Бенгет.

Одежда жрицы представляла собой кусок пурпурного шелка, украшенного золотой бахромой, десять локтей в длину и четыре в ширину. Достать его было непросто, но не труднее, чем украсть из дворцовой кухни немного вина. Лирт справился с этим в два счета, заодно прихватив и себе подходящую одежонку: бесформенную тунику из мешковины. С помощью мальчика, Лирин завернулась в мантию так, что остались видны только глаза. Лицо, волосы, кончики пальцев и ступни ног – все было надежно скрыто под жреческим покрывалом, превращавшим его обладательницу в одну из безликих кукол, перед которыми склоняли головы даже Матери Высших Домов.

И вот теперь она была здесь. Все еще в смятении. Все еще не приняв окончательного решения. Все еще полагаясь на чудо.

Прозвучал гонг. Он был подобен удару грома.

Вздрогнув, Лирин обернулась в сторону императорской ложи. Сейчас все смотрели туда, встав со своих мест в дань уважения царственной особе. Все ожидали появления императрицы, которая по обычаю должна была сказать пару слов. Но девушка была настолько взволнована, что, когда императрица все-таки появилась, она вместо голоса Ауфелерии услышала только бессвязный гул, заполнивший сознание.

Она видела, как шевелятся ярко-красные губы на выбеленном лице императрицы, как сверкают бриллианты в ее головном уборе, напоминавшем часть солнечного диска с причудливо изогнутыми лучами. Она видела, как та с царственным величием махнула рукой, подавая сигнал к началу, как два раба в шелках и с золотыми цепями на откормленных шеях подхватили ее под локти и усадили на трон…

Но все это прошло мимо нее, словно во сне.