– Оля, как ты могла! – возмутилась Надежда. – Иди в свою комнату, у нас будет разговор!

– Ты действительно рассказывал Гавриловне анекдоты? – удивилась Люся, когда за ними закрылась дверь.

– А чем она хуже нашего Новикова? Такой же человек. Знаешь, она даже два раза улыбнулась.

Зазвонил телефон, и Люся пошла в прихожую. Я двинулся следом.

– Таня передала, что тебе звонили, – сказала она, положив трубку на рычаг. – Беги домой, сейчас будут перезванивать.

Звонил Васильев.

– Ты просил разузнать насчёт ансамбля, – сказал он. – Мы договорились с Окружным домом офицеров. Несколько музыкантов согласны с вами поработать. Точнее, они вас послушают, а потом примут окончательное решение. Но у них своя работа, поэтому вам придётся подстраиваться под них, а не наоборот. Сможете сейчас туда съездить?

– Без проблем, – ответил я. – Нам добираться самим?

– Таких жертв от вас не требуется, – засмеялся он. – одевайтесь и выходите, а я сейчас подъеду.

Через десять минут мы стояли на выезде со двора, а вскоре подъехал «Москвич», за рулем которого сидел Виктор.

Музыкантов оказалось пятеро.

– Олег Астахов, – представился один из них. – Я здесь вроде старшего. Инструменты – гитара и скрипка.

– Игорь Гордеев, – сказал самый высокий из парней. – Те же инструменты.

– Виктор Калачов, – кивнул нам самый старший из них. – Ударные.

– Николай Маклаков, клавишные и труба, – сказал невысокий парень с круглым лицом и уже заметной полнотой.

– Тоже Олег, но Бельский, – представился последний член группы. – Контрабас.

– Нам сказали, что вы хотите с нами поговорить, а уже потом решите, помогать или нет, – обратился я к ним. – Я пишу песни, и не только детские. К сожалению, мы ограничены только двумя инструментами. В некоторых случаях этого хватает, в остальных хорошая песня звучит… так себе. Сейчас у меня есть несколько новых песен, а до лета их будет ещё две-три. Мы хотим, собрать из моих песен небольшой концерт и записать его на телецентре. Вам нужно сделать аранжировку для своих инструментов и свести всё воедино. Если захотите, потом можете исполнять наши песни сами. Если будут проблемы с худсоветом по репертуару, мы сможем решить их своими силами.

– Мы хотели бы услышать что-нибудь из нового, – сказал Олег Астахов. – Давайте пройдём на сцену, там сейчас никого нет. Игорь, принеси гитару.

Для начала мы исполнили «Годы бешено несутся».

– А теперь представьте, как эта песня прозвучит, если будем играть все вместе, – сказал я. – Что кислые лица? Тоже скажете, не по возрасту?

– Даже если пропустит худсовет, зрители засмеют, – виновато сказал Астахов. – Песня замечательная, и поёте вы её хорошо…

– Кажется, я уже где-то такое слышал, – сказал я, обращаясь к Люсе, – причём именно такими словами. Олег, вы слышали наше выступление на концерте для милиции?

– Да, но…

– Я извинился за то, что песни не по возрасту, но мог бы и не извиняться, они и так отбили бы себе руки аплодисментами. Если бы была готова и эта песня, я вас уверяю, что точно так же с восторгом встретили бы и её. Сделаем запись, и ищите себе взрослых певцов или пойте сами.

– Сыграйте что-нибудь ещё, – попросил он.

– Мы споём «Снежинку», – сказал я. – Только учтите, что без ударных она не очень хорошо звучит. Точнее, петь будет Люся, я здесь только играю.

– Когда приходит год молодой, а старый уходит вдаль, снежинку хрупкую спрячь в ладонь, желание загадай! – запела Люся.

– Припев здесь лучше петь всем, – сказал я, когда мы закончили. – Есть ещё одна песня, но мы её не разучивали, потому что она не звучит без трубы.

– Мы подумаем, – сказал Гордеев. – Вы не обижайтесь, ребята.

– Думайте, – ответил я. – Когда решите, позвоните по этому телефону. Если откажетесь, мы не обидимся.

– Я обижусь! – сказала Люся, когда мы шли мимо постамента с танком к своей машине. – Мог бы за меня не расшаркиваться. Потеряли целый вечер!

– Если откажутся, будем петь песни из мультиков, – утешил я. – Такие пропустит любой худсовет. От улыбки станет день светлей и слону, и даже маленькой улитке…

– Закрой рот, сумасшедший! – рассердилась подруга. – Нахватаешься холодного воздуха и заболеешь! И люди оборачиваются.

– Садитесь в машину, – сказал Виктор. – Не согласятся эти, договоримся с другими. У тракторостроителей есть хорошие ребята. А ты действительно подбери что-нибудь детское. К чему искать неприятности на ровном месте?

– Подберём, – пообещал я. – Пусть продолжает тренироваться. Для многих песен голос пока слабоват.

– А как вы его тренируете? – поинтересовался он. – Спрашиваю потому, что твой голос за полгода заметно изменился.

– Йогой мы его меняем, – объяснил я. – Дыхательные упражнения и мантры. Увеличивается объём лёгких, и укрепляются голосовые связки. В небольших пределах можно поменять тембр голоса. В этом нет ничего сложного, кроме каждодневного труда. Ну и, само собой, пение.

– Ты только не перестарайся с песнями, – предупредил Виктор. – Три-четыре новые песни в концерте могут удивить, но не являются чем-то из ряда вон выходящим. А вот десятка полтора… А мы весной начнём давать кое-какую информацию в Москву. Маловероятно, но кто-нибудь сможет сопоставить. Куда вам торопиться, вся жизнь ещё впереди!

Глава 19

В середине марта я дописал рукопись «Волкодава» и передал её в редакцию. Через неделю мне позвонили и попросили приехать. Чтобы не прибежать туда к концу рабочего дня, пришлось отпрашиваться у директора.

– Ты по мне соскучился? – усмехнулась она, когда я переступил порог кабинета.

– И это тоже, – сказал я, – но сейчас я здесь по другой причине. Позвонили из редакции, куда я отдал рукопись книги. Нужно у них появиться, но после занятий не успеваю, поэтому хотел отпроситься завтра с последнего урока. Это английский, а вы же знаете…

– Знаю, – прервала она. – На урок можешь не оставаться, а Ларисе Васильевне я скажу. Книга хоть хорошая?

– Мировой уровень, – ответил я. – Спасибо, что выручили.

Она была наслышана о моём знании английского от нашей учительницы, на уроках которой я обдумывал свои дела, даже не делая попыток это скрыть. Лариса Васильевна была умной женщиной и понимала, что её уроки ничего мне не дадут.

На следующий день, перед английским, оставил портфель Сергею и устроил пробежку от школы до троллейбусной остановки. Можно было попросить у Васильева машину, но я не стал наглеть. Время теперь было, а троллейбус шёл почти до самой редакции «Молодой гвардии».

– Поздновато ты, – поморщился редактор.

– Как смог! – ответил я. – И так отпросился с урока, а у вас, Валентин Петрович, ещё два часа работы. Какие ко мне вопросы?

– Рукопись я прочитал, – сказал он. – Книга очень хорошая и оригинальная, поэтому мы, без сомнения,