я знаю, но не всё можно нормально исполнить. Можно разучить «Три белых коня», но там должна звучать труба… Слушай, у меня появилась мысль. В Минске много небольших музыкальных коллективов. Можно договориться с одним из них через мою крышу. Они сами сделают аранжировку для своих инструментов. Разучим с десяток песен и запишем у Самохина.

– А никого не удивит, что ты столько сочинил?

– Все молчат, а мы исполнили уже шесть песен и седьмую спели для комиссии. А пока всё подготовим, пройдут ещё несколько месяцев. Люсь, ты кем хочешь стать? Не певицей?

– Я пока не определилась, но мне нравится петь. Дыхательные упражнения и мантры делаю регулярно, и сама заметила, как усилился голос.

Я тоже заметил. У неё и раньше был красивый голос, но слабый. Сейчас был не голос, а голосище!

– И твой голос продолжает меняться, – сказала она. – Когда ты пел в городке, все были в восторге от самих песен, а не от твоего исполнения, а сейчас поменялся тембр. Ещё не Магомаев и даже не Трошин, но твоё пение уже приятно слушать. А что ты имел в виду, когда говорил о крыше?

– Почитай детективы. Возьми у моей мамы, у неё их целая полка. Крыша – это покровители. Завтра попрошу передать мою просьбу. Будем лепить из тебя народную певицу, а репертуар обеспечу на сто лет вперёд.

К утру пурга прекратилась, и дворники спешили очистить от снега тротуары, пока народ сидит по домам. К нашему выходу в школу дорожки выскребли почти до асфальта.

– Красота! – говорил я друзьям. – В городке я сейчас пёрся бы через сугробы и набрал снега в ботинки.

– Зато у нас зимой на физкультуре ездили в лес, – сказала Люся. – Помнишь?

Как я мог не помнить? В школе было много лыж, и наш учитель физкультуры часто вместо урока загонял нас в лес. Это было классно, особенно если не нужно прокладывать лыжню. В конце урока девчонок забрасывали снежками и ехали в школу сдавать лыжи и забирать портфели.

– Да, здесь так не покатаешься, – ответил я, – зато у нас был хуже каток.

– Что толку говорить о том, что было, – недовольно сказал Сергей. – Было и сплыло. Идите быстрее, а то мы с вами вечно прибегаем к звонку.

Во втором полугодии мы окончательно стали в классе своими, а я на большинстве уроков мысленно шлифовал текст книги и не сильно тяготился учёбой. Легко было говорить Семёну, что я маюсь дурью. Не мог я целые дни оставаться без Люси. Даже сидя на разных партах, я чувствовал её присутствие. В самом начале мы хотели сесть за одну, но девчонки отказались пересаживаться.

– Ген, дай посмотреть тетрадь по алгебре! – подкатил ко мне Витька Дроздов.

– Списывать не дам, ты же знаешь, – ответил я. – Могу объяснить решение. Не хочешь? Тогда иди лесом.

– Говорят, что ты знаешь много анекдотов, – подошёл Олег Вешняков.

– Кто это говорит?! – едва не подскочил я.

В этой школе я не рассказал ни одного анекдота и не собирался этим заниматься.

– Её сестра, – кивнул он на Люсю. – Она сейчас смешит ими весь второй «Б». Даже что-то рассказала своей классной. Говорят, та смеялась.

Ответить я не успел из-за звонка. После окончания химии пошли на алгебру с первого этажа на второй. Когда проходили мимо учительской, из неё вышла директор.

– Зайди! – сказала она и вернулась обратно.

Я зашёл следом в учительскую, в которой, помимо Анны Гавриловны, находились несколько учителей, в том числе и наша классная.

– Что это за история с анекдотами? – строго спросила она.

– Могу поклясться чем угодно, что в этой школе не рассказал ни одного анекдота! – торжественно сказал я. – Я слишком дорожу своим временем.

– А при чём здесь твоё время? – не поняла она.

– Все люди любят смеяться, – ответил я. – В той школе, где я раньше учился, мне не давали проходу и школьники, и учителя. Даже директор один раз попросил рассказать анекдот. Неприличных, кстати, не было ни одного. А почему вы спрашиваете? Из-за младшей Черзаровой? Так я ничего не знал о её рассказах. Сегодня же вправлю мозги.

– О директоре соврал?

– Зачем врать? Я и вам могу рассказать. Ученик спрашивает у учителя, следует ли наказывать кого-нибудь за то, чего он не делал. Учитель отвечает, что за это наказывать ни в коем случае нельзя. Ну ученик ему и говорит, мол, очень хорошо, потому что я не сделал домашнее задание.

– Смешно, – сказала она. – Ещё?

– Учительница спрашивает ученика, почему он опять опоздал, а тот ей отвечает, мол, вы, Марья Ивановна, сами говорили, что учиться никогда не поздно!

– Это прямо о вашей компании, – опять улыбнулась она. – Иди и поговори с Ольгой. После её рассказов весь класс пол-урока не может успокоиться. Классная уже сделала ей замечание, но пока без толку.

«Ни фига себе, – подумал я, выходя из учительской – И это наша директор!»

Зазвенел звонок, и я рванул к лестнице. Хорошо, что пока не было учительницы.

– За что Гавриловна утянула тебя в учительскую? – спросил Валерка.

– Захотела послушать анекдоты, – неосмотрительно ляпнул я, ещё не понимая, что сказал.

– Так это правда, что ты их знаешь? – оживился он.

Я не успел ответить: вошла учительница и начался урок. Следующая перемена была большой, и меня обступил весь класс, включая старосту, с которой я не общался.

– Колись! – сказал Валерка. – Не будь жмотом, тебе жалко немного посмешить друзей?

– Немного? Один анекдот, и отстанете? Ладно, слушайте. Учитель спрашивает на уроке ботаники: «Какое самое благоприятное время для сбора яблок?» Петя: « Август». Таня: «Сентябрь». Вовочка: «Когда собака привязана». Всё, пошли в свой класс.

Если кто-нибудь думает, что они от меня отстали, то зря. Анекдотов пять за день выцыганили. Большое спасибо Оле я озвучил в тот же день, после того как вернулись домой.

– Зови сестру на суд и расправу! – сказал я Люсе.

– А что она натворила? – спросила Надежда.

– Сейчас узнаете. Иди сюда, чудо в перьях! Ты зачем начала рассказывать одноклассникам анекдоты, да ещё ссылаться на меня?

– Я не хотела! – Ольга чуть не плакала. – Я только рассказала Нинке, а она пересказала их в классе, поэтому все захотели узнать остальные… Пришлось рассказать. А потом они закончились…

– И ты разболтала о том, кто тебе их рассказал? Ладно, голову на первый раз отрывать не буду…

– А анекдоты расскажешь? – оживилась она.

– Я тебе расскажу! Я по твоей милости имел сомнительное удовольствие беседовать с директором. Откупился анекдотами, но она просила тебя предупредить. Если не прекратишь, снизят оценку по поведению. Это не шутки!