от других князей требовали уступки прежних прикупов: так, в означенном договоре Василий требует, чтоб в. к. рязанский отказался от прикупов отца своего в земле Мещерской. Мы уже имели случай упоминать о наследственной вражде между в. князьями рязанским и пронским: она не прекращалась и теперь. В. к. московский ставит себя посредником между враждующими князьями и вносит в договор следующее условие: «А со князем с великым с Иваном Володимёровичем (Пронским) взяти любовь по данным грамотам. А что ся учинит межы вас какова обида, и вам отъслати своих бояр, ини учинят исправу; а о чем ся сопрут, ино им третий митрополит: а кого митрополит обинит, ино обидное отдати; а не отдасть, ино мне в. к. Василью Дмитреевичю отправити, а то ми не в измену, тако же на обе стороне». Несмотря на это посредничество, вражда между князьями рязанским и пронским не стихала: в 1409 году Иван Владимирович пришел с татарами на Федора Ольговича, выгнал его из Рязани и сам сел на обоих столах; изгнанный Ольгович явился с воеводами Василия Московского отыскивать свою отчину, но был наголову разбит пронским князем; несмотря, однако, на эту победу, последний должен был уступить Рязань опять Федору, без сомнения вследствие угроз в. к. московского{710}.

В 1399 году умер тверской князь Михаил, последний опасный соперник московского князя. Почти за год до смерти он заключил договор с Василием{711}, по которому становится в такое же отношение к в. князю московскому, как и Федор Рязанский, обязывается быть с ним заодно во всех войнах с татарами, Литвою, немцами, ляхами, обязывается не искать в. княжения Владимирского за себя, за детей, за внучат и за племянников.

По смерти Михаила в тверском княжении начались усобицы: я не стану входить в их подробности, потому что они имеют уже известный нам характер. В. к. тверской Иван Михайлович по праву сильного теснит удельных, отнимает у них земли, выгоняет, даже лишает свободы; удельные, с своей стороны, мимо всех прав ищут в. княжения под Иваном{712}.

Любопытны отношения этого Ивана Михайловича к Москве: он знал, что борьба с нею невозможна, даже в том случае, если бы как-нибудь хан утвердил на время свою власть над нею. Так, когда Эдигей во время осады Москвы послал к Ивану сказать, чтоб тот шел к нему со всею ратию, то в. князь тверской показал вид, что послушался приказа, и поехал к Эдигею только один, без войска; а потом под предлогом болезни возвратился с дороги. Современники считали этот поступок тверского князя мастерским делом; вот что говорит летописец: «Таковым коварством перемудрова, ни Едегея разгнева; ни князю великому погруби, обоим обоего избежа; се же створи уменски, паче же истински»{713}. Такая похвала не показывает большой возвышенности в понятиях современников, что было, однако, необходимо при тогдашних обстоятельствах, когда в борьбе между сильными слабые видели единственное средство спасения в ловком двоедушии.

Из отношений между московскими князьями великими и удельными первое место занимают отношения Василия к дяде его Владимиру Андреевичу. Последний отказался от старшинства в пользу племянника; но это явление не могло не иметь неприятных последствий по самой новости, неловкости положения обеих сторон.

Владимир, несмотря на то, что признал себя младшим братом, не мог забыть, что он дядя, и потому должен был требовать уважения и уступок больших, чем какие мог оказывать ему племянник по своему новому положению. Отсюда в первый же год Васильева княжения обнаружилась вражда между племянником и дядею; Владимир выехал из Москвы сперва в свой наследственный город Серпухов, а потом в Новгородскую область, в Торжок.

Но Василий спешил прекратить эту вражду, опасную уже тем одним, что отвлекала внимание в. князя от важнейших отношений; Владимиру дали два города — Волок и Ржеву, и заключен был договор, который дошел до нас{714}.

В. князь выговаривает себе право посылать дядю в поход, и тот должен садиться на коня без ослушания. Любопытно для нас следующее условие, которое показывает, до какой степени дошла недоверчивость между родичами: «Такоже и городная осада, оже ми, брате, самому сести в городе, а тобе ми послати из города; и тобе оставити своя княгини, и свои дети, и свои бояре: а будет ми тобе оставити в городе, ехати ми из города; и мне брате, оставити своя мати, и свою братью молодшюю, и свои бояре». Смысл таков: если в. князь, оставив дядю в Москве, уедет на север или куда бы то ни было со всем семейством и двором, то не будет более заботиться о дяде, и наоборот, если Владимир, посланный из города, уедет со всем семейством и двором, то не будет заботиться о в. князе, оставленном в осаде, и станет преследовать только свои выгоды.

Около 1405 года заключен был второй договор{715} с Владимиром, по которому в. князь дал ему в отчину другие города вместо прежде уступленных, а Владимир, с своей стороны, обязался в случае смерти Василия перенести свои отношения к нему и на сына его, т. е. быть младшим братом и для внука.

В 1410 году умер Владимир Андреевич. Он также оставил завещание{716}, которое-сходно с завещанием князей великих; Владимир приказывает в. к. Василию своих детей и бояр, просит его печаловаться об них; в случае споров между детьми должна решить княгиня — мать их, а в. князь должен привести в исполнение приговор ее, причем завещатель прибавляет любопытные слова, отражающие дух и потребность времени: «А вотчине бы их было и их уделом без убытка». В случае смерти одного из сыновей Владимир возобновляет древнее распоряжение; мы видели, что в Северной Руси дочь наследует отцу, если нет сыновей, как, напр., было в Ярославле; но Владимир завещал: «А не будет сына, а останется дчи, и дети мои вси брата своего дчерь выдадут за муж, а брата своего уделом поделятся вси ровно». К такому распоряжению привела Владимира мысль, что его удел и без того раздробился уже на 5 участков по числу сыновей, и если позволит переход этих участков чрез дочерей в чужие роды, то его собственный род совершенно обессилеет.

Мы имеем договорные грамоты Василия Димитриевича также с родными его братьями{717}. В них нет отмен против прежних подобного же рода грамот. Для объяснения последующих событий важно заметить, что князья Андрей и Петр Димитриевичи обязываются в случае смерти Василия блюсти в. княжение