– Нельзя победить вселенную. Ее можно только полюбить, поняв, что все страхи – внутри тебя самого. Это – тебе, Марат.

Мудрец вытащил из-за пазухи корявую белую фигурку и протянул лейтенанту.

Марат осторожно взял странную игрушку, с удивлением осмотрел. Так лепят из пластилина дети: четыре ножки разной длины, обозначенные дырочками глаза, две спички вместо рогов…

– Что это? – спросил Марат.

– Это – Белый Баран, – гордо сказал Старец, – я сам его вылепил из лучшей белой глины, привезенной с берега реки Орхон. Когда твоему народу станет совсем невмоготу от страха, а это произойдет в год Белого Барана, разотри эту фигурку в пыль. Ваш страх исчезнет, и вы станете свободными и открытыми миру.

– Год Белого Барана? – недоуменно спросил Марат.

– Это будет в девяносто первом, – тихо объяснил Доржи, – через два года.

Марат растерянно посмотрел на Старца: не издевается ли? Однако Учитель довольно жмурился и одобрительно кивал.

– Спасибо, – пробормотал старший лейтенант и начал пристраивать фигурку во внутренний карман кителя. Неловко сдавил пальцами. Глина тихо хрустнула, и две передние ножки отвалились.

– Ай, это плохой знак, – огорчился Старец, – так барашек, пожалуй, не сможет подняться, будет елозить мордой по земле. Но ничего страшного! Я сделал две фигурки, вторую отдал праправнуку. Внучек! Принеси мне глиняного барашка, которого я тебе дал утром.

Раздался легкий топот. Смеющийся мальчишка забежал в комнату, протянул на ладошке перемазанную зеленкой игрушку.

Старец изумленно посмотрел на глиняную статуэтку. Расстроенный, замахал руками:

– Нет! Теперь нехорошо. Это уже Зеленый Баран, а не Белый.

– Я, пожалуй, сохраню у себя, – сказал Доржи, пряча фигурку, – мало ли. Вдруг тебе когда-нибудь и зеленый пригодится, Марат. Приедешь – заберешь. Будет повод встретиться.

Старец согласился. Сказал:

– Ну что же, Белый Баран все равно поможет твоему народу, Марат. Через два года сделаешь, как я сказал. Теперь о том, что нужно лично для тебя. Ты подумал, чингизид? Знаю, что ты хочешь попасть на Кубу.

– У меня есть всего одна мечта, Учитель. Но я не буду просить вашей помощи. В любви мужчина все должен решать и делать только сам.

Конец октября на Кубе – лучшее время в году.

Сезон дождей только что закончился, и жирная веселая зелень еще не успела пожухнуть, пожелтеть под злым тропическим солнцем. Море отдыхает от штормов, ластится к берегу, лениво накатывая на песок. Зеленая военная машина остановилась у террасы. Смуглый мальчишка в выцветшей футболке вскочил, закричал:

– Тетя Мария, опять приехала русская сеньора из Нарокко!

Толстая черная Мария вышла из кафе, приветливо улыбнулась. Водитель открыл дверцу, помог женщине выбраться. Русская сеньора распрямилась, потерла уставшую спину.

– Так я поехал, Ольга Андреевна? – спросил водитель.

– Конечно, Ваня, – кивнула женщина, – вернешься через час. И не забудь: Николаю Александровичу – ни слова.

– Разумеется, Ольга Андреевна, – кивнул водитель и уехал.

– Вам как обычно, сеньора? – спросила негритянка, – как вы себя чувствуете? Наверное, совсем скоро?

Женщина, тщательно подбирая испанские слова, сказала:

– Да, Мария. Как обычно. Все хорошо, а срок через неделю. Действительно, скоро.

Смуглый мальчишка оттащил выгоревший шезлонг под укрепленный на пляже зонтик. Помог Ольге усесться поудобнее, подал бокал с ананасовым соком.

– Спасибо, Хосе. Теперь на почту? – спросила женщина.

– Да, сеньора! – мальчишка развернулся, побежал, сверкая розовыми пятками.

Женщина откинулась в шезлонге, закрыла глаза. Тихо подошла хозяйка, спросила:

– И кого ждете, сеньора? Наверное, девочку – рыжую, как мама?

– Нет, – рассмеялась Ольга, – мальчика. Кудрявого и умного, как папа.

– Тоже хорошо, – согласилась Мария.

Послышался топот босых ног – запыхавшийся Хосе уже издалека размахивал конвертом и кричал:

– Письмо! Вам письмо до востребования, сеньора!

Ольга, с трудом скрывая волнение, схватила конверт. Мария деликатно отвернулась, пошла в кафе, обняв за плечо мальчишку:

– Пойдем, Хосе, тебе еще полы мыть.

Ольга дрожащими руками разорвала конверт. На песок упали фотография и сложенный листок. Пыхтя, с трудом нагнулась, подняла. С фотографии смотрел худощавый брюнет в форме торгового моряка. Развернула, жадно начала читать.

Тихо рассмеялась. Погладила огромный живот, сказала:

– Ну что, сыночек, папка-то у нас теперь моряк Балтийского морского пароходства. Так, глядишь, и до пирата докатится.

Оперлась на подлокотники шезлонга, с трудом поднялась. Сбросила шлепанцы, пошла к воде, загребая босыми ножками белоснежный песок. Приставила ладошку козырьком от полуденного солнца.

Океан приветливо подмигивал солнечными бликами, играл белыми барашками.

Далекая любопытная волна привстала на цыпочки, выгнула изумрудную спину.

Или это был Зеленый Парус?