князь начал метаться, испытывая страшные муки. Мать и жена сразу поняли, что Михаила отравили. Подозрение пало на жену Д. И. Шуйского, но что-либо доказать в то время было невозможно.

Слух о болезни всеми горячо любимого полководца-освободителя разнесся по Москве. Из царского дворца прислали лекарей, Яков Делагарди пришел со шведскими врачами. Но лечение не дало никакого результата — убийцы действовали без промаха. К дому умирающего стали собираться толпы людей. Царь Василий тоже был вынужден навестить умирающего племянника. Ему неприятно было слышать, как соратники Скопина, рыдая, говорили у ложа князя: «Кто у нас теперь полки урядит? Кому нам служить? За кем идти в бой? Ты не только был нам господином, ты был государем нам возлюбленным. Ныне мы, как скоты бессловесные, как овцы без пастыря». Василия уже никто не хотел считать своим государем. Более того, многие обвиняли его в отравлении князя Михаила.

Промучившись три дня, вечером 23 апреля Скопин умер. Его гроб, большую колоду, установили в церкви и разрешили всем желающим проститься с ним. Толпы москвичей запрудили все окрестные улицы — горе поистине было всенародным. Многих неприятно поразило то, что тело были вынуждены положить в колоду, поскольку оно странно распухло. Все говорило о том, что причиной смерти был яд. Приехал и Яков Делагарди со шведскими офицерами. Их, как иноверцев, не хотели пускать в православный храм. Но Яков всех грубо растолкал и с гневом заявил: «Как вы можете не позволить мне увидеть своего господина и государя в последний раз?!»

По родовому обычаю, Михаила должны были похоронить в суздальском Спасо-Ефимиевском монастыре, но толпа возопила, что такого знаменитого полководца следует захоронить в царской усыпальнице в Архангельском соборе. Василий согласился воздать царские почести племяннику, поскольку теперь он уже не был его соперником. «С великим плачем и стенанием» гроб с телом князя Михаила перенесли в кремлевский Архангельский собор и захоронили рядом с великими князьями и царями.

Гибель Скопина имела самые трагические последствия для самого царя Василия и его братьев. Но пока они этого не хотели осознавать. Поскольку угроза нападения на Москву короля Сигизмунда все еще была реальной, то во главе царского войска был поставлен Дмитрий Иванович Шуйский. Честолюбивый царский брат торжествовал, но ему не удалось найти общего языка со шведскими наемниками. Делагарди сразу понял, что Дмитрий абсолютно бездарен как полководец, и подчиняться ему не захотел. После смерти Михаила популярность царя Василия среди подданных сошла на нет. Для некоторых дворян он стал просто ненавистен. Душой нового заговора против царя стал рязанский воевода Прокопий Ляпунов. Он начал рассылать грамоты по городам и ссылаться с московскими боярами, уговаривая всех ссадить В. И. Шуйского с престола. Многие его поддержали, особенно боярин В. В. Голицын, надеявшийся на то, что сам займет вакантный престол. По знатности и уму он превосходил многих.

В начале июня выяснилось, что к столице движутся полки под руководством польского гетмана С. Жолкевского. Чтобы остановить его, была отправлена царская армия под руководством Д. И. Шуйского. 23 июня у села Клушино состоялась решающая битва. Следует отметить, что до этого разгорелся конфликт со шведскими полковниками, которые были недовольны тем, что им не выплачивалось жалованье. Дмитрий предлагал им сукна и соболиные шкурки, но они были не нужны воинам во время похода в летнюю жару. Деньги же он обещал дать после сражения, надеясь на то, что число наемников сократится. В итоге во время сражения шведы вовсе не горели желанием проливать кровь за русского царя. Поначалу им удалось оттеснить польскую конницу, но, не видя поддержки со стороны русских полков, охранявших обоз, они решили самовольно покинуть поле боя. Это и решило исход сражения: оставшись один, Д. И. Шуйский не смог овладеть ситуацией и трусливо бежал, бросив и обоз, и артиллерию. Он даже не понял, что мог бы победить, поскольку русская армия численно превосходила польскую.

Шведы отправились к Новгороду, надеясь взять там самовольно недополученное жалованье. В итоге город оказался в осаде и через год, 16 июля 1611 года, захвачен.

Свержение с престола

С. Жолкевский со своим войском, не встречая никаких препятствий, двинулся к Москве, и остановить его было некому. От царской армии остались одни воспоминания: часть разбежалась по домам, часть перешла на сторону поляков или была взята в плен.

Нам не дано узнать, что чувствовал царь Василий и о чем он думал, когда брат Дмитрий прибежал в Москву после клушинского разгрома. Ведь теперь его трон было некому защищать, а врагов стало уже двое. Выяснилось, что еще в начале 1610 года часть тушинцев ездила с посольством к королю Сигизмунду и договорилась с ним о возведении на московский трон королевича Владислава, сына польского короля. Гетман Жолкевский уже действовал от имени нового претендента на царскую корону. Вскоре Владиславу присягнули и царские воеводы — князь Елецкий и Г. Волуев, оборонявшие Царево-Займище; Их примеру последовали жители Можайска, Борисова, Боровска, Погорелова Городища, Ржева, монахи Иосифо-Волоколамского монастыря. Они только потребовали от гетмана поклясться, что с воцарением Владислава православная вера не будет разорена, костелы католические не будут построены, новый царь будет во всем подобен прежним природным государям, бояре и все служилые люди сохранят свои чины и земли, король отойдет от Смоленска, и поляки помогут расправиться с тушинским царьком. С. Жолкевский подошел к Можайску и там расположился. Близость к столице позволила ему наладить контакты с московскими боярами. Его сторонники начали вести активную агитацию против царя Василия, убеждая всех в том, что только королевич Владислав достоин царского престола: из древнего королевского рода, молодой, энергичный с обширными родственными связями с европейскими монархами.

Возможно, Василий Шуйский знал о том, что творилось за его спиной, но пресечь действия сторонников Владислава уже не мог. Рядом с ним не было авторитетных лиц, которые могли бы склонить на его сторону общественность. Про его наследника, брата Дмитрия, говорили, что «он сердца не храброго, обложен женствующими вещами, любит красоту и пищу, а не луков натягивание». Младший брат был, видимо, низкоросл и слаб духом, поэтому и носил прозвище Пуговка.

Узнав о клушинском разгроме царских войск, решил активизироваться и Лжедмитрий II. Он посулил хорошую плату войску Я. Сапеги и вместе с ним двинулся к Москве. По пути ему встретился Боровский Пафнутьев монастырь. Среди его защитников нашлись изменники, которые тайком открыли ворота монастыря. Только воевода М. Волконский сражался до конца, решив умереть за гроб святого Пафнутия. Убив храбреца, бывшие тушинцы разорили монастырь. Затем они отправились к Серпухову. Город сдался без боя. Так же поступили жители Коломны и Каширы. Царь Василий