– Глупости говоришь, Павлов. Этот долг у нас, мужиков, на всю жизнь. Лучше поговорим о твоем будущем. Допустим, ты уволился. Нормальной специальности у тебя нет. Здесь, в городке, на хорошую работу устроиться сложно. Квалификация у тебя, прямо скажем, никакая. Зарплату, соответственно, положат копеечную. Жилье… вряд ли оно будет лучше твоего нынешнего. Максимум – комнатуха в общаге. Есть смысл шило на мыло менять?

– Я не планирую оставаться в Ванаваре, товарищ полковник.

Нефедов кивнул:

– Теперь ясно, чего тебе захотелось. В вольные бродяги податься, за хабаром ходить, да сбывать его жохам. Р-романтика! Я прав, да? – Не дожидаясь ответа, комбриг продолжил: – Ладно, стал ты вольным бродягой, бродячим асоциальным элементом. Мало того, что официальный твой статус будет такой же, как у тех зэков, что уран добывают, так еще и нам, бывшим товарищам, охотиться за тобой придется. А что касается заработков – тут уж как повезет. Может, приподнимешься, а может, закопают тебя где-нибудь в тенечке, а цацки, твоими потом и кровью добытые, себе заберут.

Нефедов помолчал, затем пододвинул ко мне бланки:

– Короче, подписывай контракт, парень. Подпишешь – за тобой армия стоять будет. А кто стоит за вольными бродягами? Правильно – никто. Вот тебе ручка, ставь автограф.

– Никак нет, товарищ полковник, не буду подписывать, – твердо сказал я. – Прошу завизировать мой рапорт.

Нефедов провел рукой по столешнице, будто смахивая невидимую пыль, взял ручку и широким росчерком поставил на моем рапорте подпись.

– Все, сержант Павлов. Можете идти. С завтрашнего дня считайте себя штатским. Бегунок возьмете в строевой части.

Я отправил на КИП Жука просьбу о встрече. Капитан откликнулся минут через двадцать. Стрелку назначили на нейтральной территории. Так было спокойней и мне, и ему, хотя формально мы уже начали играть в одной команде.

– Зачем звал? – с заметным напрягом спросил Жук.

– Об одолжении хочу попросить.

– Ясно, – кивнул особист. – Наверное, решил, раз хабар поделил поровну, то я теперь в твоих должниках по гроб жизни ходить буду.

Я помотал головой:

– Только одно одолжение, Слава. Потом мы квиты. Нужна информация на одного человека. Добудь по своим каналам – и все, мы в полном расчете.

Успокоенный капитан перешел на деловой тон:

– Лады. Говори, кто тебе нужен.

Файл с информацией он переслал мне в тот же день. Смотреть было некогда, я собирался на еще одну встречу. Надеюсь, более приятную.

Вечер в офицерском клубе затянулся. На верхнем этаже басовито гремела музыка, горел свет, слышались возгласы и тосты.

Я курил возле чайной. Двери открывались и закрывались, выпуская загулявших офицеров с супругами, любовницами, привезенными аж из Муторая или других населенных пунктов, где все еще теплилась эрзац-жизнь, отдаленно похожая на нормальную.

У майора внутренних войск Головчанского был юбилей, отмечал он его с размахом. Накрыл царскую поляну, снял помещение офицерского клуба. В другое заведение все приглашенные майором не поместились бы. В Ванавару приехало много его коллег, свободных от дежурства. Разумеется, позвали и офицеров ОБВЕ, включая Батю. Был и гражданский персонал. Приехал даже мэр Муторая. С Петровичем официальные власти АТРИ всегда поддерживали хорошие отношения. Его охрана паслась у входа.

На территории военного городка Петровичу опасаться было нечего, наверх телохранителей не пустили, вот парни и изнывали от безделья. Один подошел ко мне стрельнуть сигарет. В другое время я бы с удовольствием поточил с ним лясы, но не хотелось упускать из виду ту, ради кого я сюда приперся. Телохранитель оказался понятливым и быстро отошел к напарнику.

Веселье уже было на излете. Изрядно подвыпившие гости расходились по домам.

Из клуба вывалилась развеселая компашка: мужчины, женщины в «боевой» раскраске. Одна мазнула по мне похотливым взглядом, липким словно патока. Я разочарованно опустил подбородок.

Нет, не она. Та, кто мне нужна, еще не выходила.

Одна из парочек вдруг остановилась. Кавалер заметил, что его спутница заинтересовалась мной, и подошел ко мне.

Это был молоденький лейтеха-вэвэшник, судя по всему, новичок вроде меня, бедовавший в АТРИ всего ничего – месячишко-другой. Только, в отличие от него, мне носить погоны уже было без надобности. Не ожидал, что демобилизоваться будет настолько легко. Спасибо подполковнику за добрый совет.

Кавалер грозно сопел, разило от него как от винокурни. Ноздри раздувались, словно кузнечные меха. Глаза налились кровью.

– Тебе чего? – набычившись, спросил он.

– Ничего. – Я неопределенно пожал плечами.

Драка не входила в мои планы, тем более никаких видов на подругу лейтенанта у меня не было. Если бы они продолжили топать туда, куда намеревались, я бы только перекрестился.

– Вали отсюда, – потребовал разгоряченный офицерик.

– Простите, товарищ лейтенант, не могу.

Я изо всех сил старался сохранять вежливость. Это могло подействовать, но только в другое время и в другом месте. И уж тем более с другим человеком.

Кавалеру то ли хотелось покрасоваться перед спутницей, то ли он накачался до такой кондиции, что все его мысли были направлены исключительно в одну плоскость. Лейтенант сжал кулаки и замахнулся. Думаю, его чему-то обучали: боксу или иному единоборству, но он принял на грудь слишком много, и от первого удара я с легкостью уклонился. Со вторым было чуть потруднее, пришлось ставить блок.

Потом стало ясно: чем чаще промахивается подпитой офицер, тем больше в нем ярости и дурного азарта.

Дамочка позади захлопала в ладоши. Хоть кто-то получал от нашего пыхтения и топтания удовольствие.

Устраивать гладиаторские бои я не намеревался, тем более что мужская половина компашки уже спешила на помощь лейтенанту. Меня окружили недружественные лица. Ситуацию можно было уладить разве что с помощью дипломатических ухищрений.

– Уведите его от греха подальше, – взмолился я, пока конфликт касался лишь двоих и не увлек остальных подобно снежному кому.

Эти вэвэшники были немногим трезвее раздухарившегося лейтенанта. Я не сомневался: возьмись они по-настоящему, я превратился бы в котлету. Судя по мрачным физиономиям, именно этим господа офицеры и намеревались заняться в ближайшее время. Одному против четырех матерых волчищ мне не выстоять.

Злости у меня не было. Скорее какая-то обреченность. Влипнуть в идиотский конфликт, тем более из-за девки, на которую глаза бы мои век не смотрели.

– Стойте! Не надо! Он со мной.

Женская фигурка в темно-синем пальто с капюшоном протиснулась сквозь кольцо оцепления.