С сентября 1946 года Александр Михайлович — в Москве, в центральном аппарате МГБ СССР. С 1950 по 1952 год находился в загранкомандировке в Румынии. В мае 1956 года его утвердили в должности начальника ПГУ КГБ СССР (внешняя разведка. — Авт.). Это пост он занимал более 15 лет, больше чем кто-либо другой за всю историю внешней разведки СССР и Российской Федерации. С 1959 года — член Коллегии КГБ СССР.

Он много был наслышан о Питовранове, своем высоком московском руководителе. Искренне уважал его и прислушивался к мнению коллеги. Его заместитель генерал Борис Семенович Иванов несколько раз предлагал встретиться с Евгением Петровичем, но Сахаровский так и не решился. Отделался только замечанием: «Удобно ли мне вторгаться в дела, которыми занимается сам Юрий Владимирович Андропов?»

Вскорости Ю.В. Андропову, которого заинтересовала новая сфера деятельности «молодого» пенсионера со способностями крупного руководителя, рассказали о целях и стратегии работы фирмы «Фирмы». Через несколько дней Юрий Владимирович встретился с Евгением Петровичем Питоврановым на конспиративной квартире. Председатель КГБ внимательно слушал конкретные предложения генерала запаса, делая изредка пометки в блокноте. Потом они стали обсуждать некоторые детали новой разведывательной организации, работающей «нелегально с легальных позиций». В конце беседы председатель КГБ заметил, соглашаясь с предложениями Евгения Петровича, что нельзя ограничиваться существующей структурой разведывательной работы. Поэтому открывающаяся возможность перепроверки данных, получаемых по линии разведок КГБ и ГРУ и предлагаемых Питоврановым, не просто интересна, но и чрезвычайно важна в государственном масштабе.

Материалы по «Фирме» докладывались и Леониду Ильичу Брежневу, который тоже согласился в необходимости иметь такой орган, возникший практически на оперативной целине, хотя было известно, что ФБР и ЦРУ США уже давно используют этот канал в СССР и в других странах социалистического блока.

Андропов впоследствии провел еще несколько встреч с Питоврановым за пределами Лубянки, на одной из конспиративных квартир. Все коллеги надеялись, что новый председатель КГБ вернет в строй действующих работников госбезопасности генерал-лейтенанта запаса. Не вернул… и вот почему. Потому, что в этой оперативной ипостаси он видел только Питовранова, без военной формы, в цивильном костюме. Других кандидатов он бы не рассматривал. Светиться на этом участке действующим работником председатель посчитал неоправданным и не только в смысле конспирации. Здесь нужен был человек с «крышей», хотя многие, в том числе и иностранцы, знали, что он человек с Лубянки, но уже пенсионер. В этом была изюминка разворачивающего большого дела.

При этом Е.П. Питовранов «врос» в ТПП крепко, проработав там, как уже говорилось выше, до 88-го года. Он был нужен, потому что появились конкретные результаты ответственейшей работы. В ПГУ даже был срочно создан отдел «П», названный в честь Питовранова. Именно оперативные работники «Фирмы», а никто другой, на рубеже 70-х — 80-х годов получили от своего агента-бизнесмена из числа иностранцев информацию о том, что один из советских послов в Северной Америки, член ЦК КПСС якобы сотрудничает с американской разведкой.

Ю.В. Андропов, получив и перепроверив эти сведенья через другие источники, срочно отправился докладывать обобщенную справку по этой ситуации Леониду Ильичу Брежневу. Тот внимательно прочитав документ, почмокал ртом и с негодованием холодно отрезал: «Среди членов ЦК не может быть предателей!» Говорят, вернувшись на Лубянку, Юрий Андропов порвал документ на глазах у своего заместителя Виктора Чебрикова. А посол пошел в гору по партийной линии и стал новым серым кардиналом в партии, каким являлся еще недавно Суслов при Брежневе, а затем этот суетливый партийный функционер стал прорабом «перестройки» при Горбачеве.

Можно себе представить, что испытывал Питовранов, видя как «агент влияния» продолжал свое восхождение к партийному Олимпу, фактически игнорируя органы госбезопасности. У него теперь был непробиваемый панцирь. Этот щит держали над его головой сначала Горбачев, а потом Ельцин. Подробнее о парадоксе с членом Политбюро А.Н. Яковлевым будет рассказано ниже.

Вспомнился мне и другой, почти аналогичный случай из личной практики, когда подразделение работало по делу оперативной разработки на предателя и шпиона Чернова — технического работника сначала из ГРУ, а потом устроившегося на Старой площади. Как он пробрался в сердце партии — ЦК КПСС — знали только те, кто его рекомендовал на этот секретный объект государств, и, конечно, оперативники, ведущие дело разработки.

Когда начальник отдела отправился докладывать об этом факте первому заместителю председателя КГБ генералу армии Циневу, тот отреагировал по-брежневски: «Вы что, одурели? Какой шпион в сердце партии? Даже близко возле ЦК КПСС не может и не должно быть шпиона. Разве вы не знаете, что мы по партийцам, тем более на Старой площади, никогда не работали и не работаем…»

Через сутки, правда, Чернов был срочно уволен с работы, а военным контрразведчикам этот ответ Цинева не только усложнил работу, но чуть не провалил дело. А потом вообще начались чудеса в решете.

Ельцин осужденного на восемь лет шпиона Чернова выпустил из тюрьмы якобы по состоянию здоровья. Разве после таких провалов можно было спокойно работать контрразведчикам? Конечно, нет. Поэтому многие увольнялись, считая, мягко говоря, подобные действия высоких «арбитров» ошибочными и вредными для Государства Российского.

В начале 90-х годов, после смены руководства ТПП — председателя В.Л. Малькевича, ее возглавил бывший первый секретарь Московского горкома комсомола С.А. Смирнов.

В октябре 2001 года решением правления ТПП России Смирнов был отстранен от исполнения обязанностей президента палаты. Коллеги выразили ему вотум недоверия по результатам проверки ревизионной комиссии. Это решение было подтверждено IV съездом ТПП, состоявшимся 14 декабря 2001 года, избравшим новым президентом Палаты Е.М. Примакова. Это из области истории ТПП после ухода оттуда Е.П. Питовранова.

Как уже говорилось выше, в последнее годы жизни Е.П. Питовранов работал консультантом представительства Итало-российской торговой палаты в Москве.

Желтая пресса и либералы не унимались в борьбе против органов госбезопасности, критикуя их за прошлые ошибки и преступления всех чохом, глубоко не вникая в суть исторических срезов. «Пальбу» открыли и по Питовранову. В сентябре 1995 году в Москве состоялся процесс по иску Евгения Петровича против тележурналиста Владимира Молчанова по обвинению в клевете. Журналист заявил о причастности генерала к убийству председателя Еврейского антифашистского комитета, актера Соломона Михоэлса в 1948 году. Суд закончился мировым соглашением. Молчанов опроверг в эфире свою прежнюю информацию с обвинениями Питовранова в организации убийства артиста, получив уточняющие материалы об этом преступлении.

Питовранов понимал одну аксиому советской власти: партия не давала своих проштрафившихся в обиду, что потом ей и вышло боком. А советский народ потерял свое единое государство — СССР.

Но вернемся к питоврановской «Фирме», которая с каждым месяцем набирала обороты в организации тонкой работы с так называемым «еврокоммунизмом», с наиболее массовыми и авторитетными компартиями — французской, итальянской, испанской и югославской. Руководители их — Жорж Марше, Энрико Берлингуэр, Долорес Ибаррури и Броз Тито соответственно, претендовали на главенство в европейском коммунистическом движении. Приходилось органам госбезопасности помогать аппарату КПСС в их миротворчестве. В этих делах сотрудники «Фирмы» делали тонкую работу еще тоньше. Они понимали, как бы ни грызлись политика и политики, их одолеют экономика и экономисты вместе с торговлей и торгашами. Это лошади и машины любого государства.