Под взглядом Свена девушки отводили глаза. Они выросли уже в те годы, когда древляне платили киянам дань, и их учили держаться от варягов подальше. Для них он – опасный чужак, от кого не может прийти ничего хорошего, а только грабеж и поношение. Мужчины, отроки, чьих дочерей, сестер и возможных невест он сейчас рассматривал, бросали на него угрюмые, враждебные взгляды. Шатун, уперев руки в бока, стоял возле самого круга, возвышаясь, будто дуб, и всем видом давая понять: нас не тронь. Но здесь Свен мог ничего не бояться: на Купалии даже враждующие роды сходятся на игрищах у межевых рек и порой уводят друг у друга девок. Никак иначе, кроме как из-за невест, в этот день вздорить не позволяется. Тронь его кто – сами боги древлян их проклянут.

Только Ружана, когда он проходил мимо нее, бросила на него открытый веселый взгляд. В глазах ее Свену почудился призыв, и кровь загорелась. Как ни мало они успели сказать друг другу, ему мерещилось между ними тайное согласие. Ведь она обещала, что найдет его!

Песня смолкла. Свен оглянулся – Хвалимир сделал ему знак глазами: бери. Он взял за руку вторую деву из Боголюбовой родни – как ее, Блискавку? Былинку? Нет, блискавки у нее в венке, а зовут ее по-другому как-то… Но это сейчас было помнить не обязательно. Потупив глаза, девушка покорно вышла за ним из круга и позволила себя поцеловать. Видно, поняла, что ей не миновать занять место сбежавшей Цветанки, а ослушаться своего родного старшего брата она не смела, как та ослушалась сводного.

После Свена другие парни пошли в круг «выбирать невест». Песня повторялась, но никому не надоедало, пока всех девушек не разобрали.

Тем временем усилился ветер, так что голоса трех последних дев уже едва были слышны. Повеяло свежей прохладой, на небо наползали серые тучи. Люди поглядывали вверх, переговаривались.

– Ну, хватит! – Хвалимир хлопнул в ладоши. Свен отметил, что его вожатый, хоть и женился в прошлом году и перешел из отроков в молодцы, пока сохранил за собой звание вождя местных паробков. – Почествовали Моранушку, пора ей восвояси плыть, у Перуна дождя нам просить!

– Нет, нет, не пора! – загомонили девки. – Не пора! Пусть еще с нами побудет! Хотим еще поиграть!

– Хватит, хватит! – отвечали им парни, собираясь ближе к Моране. – Все вы песни перепели, аж охрипли!

– Все пляски переплясали, ноги стоптали!

– Долой ее!

– Топи ее!

– Нет, нет! – Девки с воплями ринулись вперед и сгрудились перед Мораной, заслоняя ее плотным строем. – Не отдадим! Наша она! Подите прочь!

– Топи ее! – гаркнул Хвалимир и заливисто свистнул.

– Самих вас утопим!

– Хватай!

Парни гурьбой ринулись вперед и в несколько рук ухватились на ствол Мораны; девки стали отталкивать их, тянуть дерево к себе.

Завязалась потасовка; стоял визг, крик, свист. Морана наклонилась, теперь ее тянули за ствол в одну сторону, а за верхушку – в другую. Летели березовые листья, мелкие веточки, цветы от венков. То один парень, то другой, обхватив какую-нибудь девку, оттаскивал ее в сторону, чтобы вывести из битвы, и держал, не давая продолжать сражение.

Возле Мораны осталось уже лишь с десяток защитниц – девки и четыре-пять молодух. Свен видел, как Ружана колотит кого-то снятым с пояса плетен из травы и полыни. Заслоняя руками лицо, ее противник отступил и покачнулся. В один миг Свен оказался на его месте и вырвал плетень у Ружаны из рук.

Увидев его перед собой, она вспыхнула. Кто-то дернул Морану, и та толкнула Ружану в спину; едва не упав, она взмахнула руками и налетела прямо на Свен. Он крепко прижал ее к себе; синие цветочки ее венка уткнулись ему в лицо. Ружана вырывалась, визжала и молотила его кулаками по плечам, но толком не могла размахнуться; не выпуская добычу, Свен потянул ее в сторону от сражения. Там она затихла, лишь смотрела, как теснят прочь последних защитниц Мораны. Свен прижимал ее к себе, обхватив сзади, и кроме этого ощущения ничего не замечал, только чувствовал, как бурно вздымается ее грудь, касавшаяся его руки.

И она в это время тоже ощущала кое-что… чего Свен никак не мог скрыть, плотно прижимаясь к ней сзади, да и не собирался.

Путь к воде оказался свободен. Несколько парней подхватили наконец потрепанную Морану и поволокли к Ирше. Лица их были исцарапаны, но сияли торжеством победы. На истоптанной траве оставался след из листьев, рваных венков и мятых цветов.

– Раз-два! – крикнул Хвалимир.

Морану раскачали и запустили с обрыва в воду. Упав, она сразу наполовину погрузилась, но всплыла и замерла, раскинув обломанные ветки, будто прощалась или просила о помощи.

– Прощай, Моранушка! – Хвалимир помахал ей. – Плыви на небо, скажи Перуну, чтобы слал нам дождя!

Девки, отпущенные противниками, сбежались к реке и принялись причитать вслед.

– Прощай, Моранушка! Не гулять нам с тобой больше! Кругов не водить!

– Плыви на небо! Кланяйся Перуну! А на другую весну возвращайся!

Многие плакали непритворно. Уступившая в жестоком сражении, извергнутая из мира живых, Морана, еще недавно столь гордая и красивая, внушала жалость. И каждая дева видела в ней себя: и с ней будет тоже. Береза-Морана проходит свой путь от расцвета к торжеству и гибели за один день, а дева – чуть дольше, за несколько лет, но итог тот же самый. Как ни хороша она сейчас, а в недолгом времени обломает жизнь ей ветки, сорвет венок, утопит в заботах и повлечет к черной бездне старости и смерти…

– Пусти! – Ружана повернула голову, но лица Свена все равно увидеть не могла. – Будет.

С неохотой он выпустил ее, и пустота собственных рук показалась удручающей. Ружана отодвинулась от него, быстро глянула по сторонам и принялась поправлять одежду. В борьбе намитка ее съехала, открыв часть светлых, рыжеватых, как сосновая кора, волос. Ружана еще не отдышалась после битвы, румянец горел зарей.

– Прости… – выдохнул Свен и показал порванный плетень, упавший на траву. – Не дождался. Да больно уж буйные у вас русалки.

– Это еще что… – Ружана покосилась на него. Кажется, она не сердилась, и во взгляде ее Свену мерещилось возбуждение и ожидание. – Самых русалок ты еще не видел.

– Повидать бы. Укажешь, где они есть?

Ружана смерила его задумчивым взглядом:

– Экий смелый ты… Этих русалок… мало кто искать решается.

– А трусливому надо дома сидеть.

Вдали, на окраине неба, зарокотал гром. Полетел над рекой прохладный порыв ветра, упало несколько капель дождя.

Вода Ирши покрылась кругами от падающих капель, трава промокла. Народ загомонил. На Купалии часто дождит, и в том видят ответ неба на жертву – утопленную Морану. Народ оттянулся с луга под защиту рощи, люди жались к деревьям, глядя вверх. Если дождь разойдется не на шутку, то придется уходить в Малин, в обчины, и продолжать празднество там. Но в обчине не попляшешь.