Харли вздохнула и налила себе миску здорового питания. С изюмом. Уррра!

– У тебя е-мейл, – сообщила Скай, показывая ложкой на открытый лаптоп на столе. – Колорадо просит ответить на предложение работы.

– Ты читаешь мою почту?!

– У тебя забавный спам: два предложения по увеличению пениса, а кто-то по имени Трикси хочет с тобой встретиться. Какого черта ты так долго не отвечаешь работодателю? Больше не хочешь в Колорадо?

Конечно, работу она хотела, но хотела ли в Колорадо?

– Эй, ты слышишь?

– Почему же, хочу, – рассеянно пробормотала Харли.

– Прекрасно.

Скай наклонила миску и выпила остатки молока.

– Поскольку ты уезжаешь, у меня есть вопрос.

– Да, можешь его взять себе. Куплю что-нибудь поновее.

– Собственно говоря, я имела в виду не грузовик, а кое-что другое.

– Например?

– Ноулана.

Харли моргнула.

– Сердишься? – спросила Скай.

– Ноулан, – повторила Харли, – и ты…

– Я знаю, он кажется слишком положительным для меня, верно? Но у меня такое чувство, что под этой респектабельной внешностью бьется сердце истинного тигра.

– Но ты ведь уезжаешь…

– И что? Всего-то три часа езды. Достаточно далеко, чтобы особо не напрягаться, и в то же время не слишком – для дикого секса по уик-эндам. Да боже мой, Харли, разве что-то в наше время может помешать отношениям?

Ти Джей в спальне складывал вещи: утренним рейсом он летит сначала в Сиэтл, потом в Анкоридж. Этот маршрут был ему хорошо знаком – путешествие на Аляску он проделывал не менее дюжины раз. Предстояли сложные восхождения, которые требовали опыта не только от проводника, но и от клиентов. Обычно для таких путешествий Ти Джей сначала тестировал кандидатов на более коротких восхождениях, чтобы удостовериться в их квалификации. Постоянным клиентом был Колин Уэст: вместе с Ти Джеем они совершили точно такое же путешествие три года назад. Для сорокалетнего хирурга альпинизм был хобби, а причиной срочного путешествия стала несостоявшаяся свадьба. Колин собирался жениться на своей давней подружке Лидии, но в последнюю минуту запаниковал и ему просто требовалось сбежать.

Ти Джей ходил ужинать в большой дом, где Энни приготовила его самые любимые блюда, пошутив, что к тому времени, как он вернется, уже не сможет допоздна оставаться на ногах. Черт, возможно, она не сумеет даже увидеть свои ноги. Когда он со смехом согласился, она треснула его по затылку, а потом обняла на прощание, да так крепко, что ему пришлось проверить, не треснули ли ребра. Кэти и Эмма тоже повисли на нем, осыпая поцелуями, и он потискал обеих, нахально подмигивая братьям.

– Руки прочь от моей женщины! – делано возмутился Стоун и оторвал от него Эмму.

Тогда Ти Джей покрепче стиснул Кэти, и оба расхохотались, когда Кен оттащил и ее.

Потом на кухне он застал Энни и Ника, которые обнимались у стойки. Энни целовала Ника в шею, а он поглаживал ладонью ее живот, и на лице его в этот момент было написано истинное блаженство.

Они даже не заметили, что Ти Джей воспользовался черным ходом. Вернувшись к себе, он закончил сборы и напоследок окинул взглядом гостиную, которую они оборудовали вместе с Кеном и Стоуном. Комната была небольшой, но высокие потолки с открытыми потолочными балками делали ее очень светлой и просторной. Этот же эффект производили большие витражные окна. Но даже такая гостиная была ему не особенно нужна, потому что он редко приезжал домой больше чем на неделю. Да, он считал это домом теперь, а раньше бунгало казалось скорее чем-то вроде постоялого двора при остановке в пути, чем конечной целью.

В дверь тихо постучали. Решив, что это кто-то из Уайлдеров, он крикнул «открыто!», но, к своему удивлению, увидел на пороге Харли.

И сердце его больно толкнулось в ребра.

Харли больше не пыталась объяснить себе, почему ей необходимо увидеть Ти Джея в ночь перед его отъездом. Не было слов, чтобы описать то, в чем она нуждалась, оставались лишь чувства, от которых, как обвинил ее он, она пыталась сбежать. У нее и правда ничего не выходило, как бы ни старалась: слишком давно это началось и много лет длилось.

Она пришла, но, похоже, и на сей раз говорить придется ей. Он стоял в дверях между кухней и гостиной, касаясь дубовой притолоки, и выглядел убийственно сексуальным в старых, потрепанных баскетбольных шортах, доходивших до колен.

Первый ход предстояло сделать ей – она это знала.

Харли давно его не видела и сейчас не могла не заметить, как он изменился: волосы давно нуждались в стрижке и падали на лоб, завиваясь на затылке. Выражение лица, обычно спокойное и непринужденное, веселое или хищное, сейчас было совершенно иным, каким она его не видела: унылым, измученным.

Она подошла ближе, и сердце ее упало.

– Что случилось?

Он невесело рассмеялся и ничего не ответил, даже не шевельнулся.

– Ти Джей?

– Почему ты здесь, Харли?

Она не ожидала такого холодного приема и едва не сбежала, но вовремя напомнила себе, что это не от равнодушия, скорее наоборот, а вот она трусиха.

Но сейчас она все исправит – будет храброй.

Подступив ближе, Харли положила руки ему на грудь. Их глаза встретились. Ее руки скользнули сначала по его ребрам, затем по животу, ниже…

– Ты в порядке?

– Да.

Когда ее пальцы потянули завязки на его шортах, она увидела в его глазах удивление, но вместе с ним и понимание. Обычно он первым касался ее, нет, не обычно, всегда: он всегда касался ее первым. Все дело в ее страхах: страхе получить отказ, страхе выглядеть непристойно, страхе быть раненой…

Но больше никаких страхов!

– Харли, почему ты здесь? – повторил он вопрос.

– Мне предложили работу в Колорадо.

– Поздравляю, – ответил он глухо.

– Ты знал, что так будет, – выдохнула она, больше не опасаясь, что он всегда верил в нее, в отличие от нее самой.

– Знал, – согласился Ти Джей.

– Но я здесь не поэтому.

Он не шевельнулся, по-прежнему опираясь на притолоку, словно не доверял себе, боялся коснуться ее, ожидая со своим бесконечным терпением.

Вот только… оно не было бесконечным. Ей почему-то казалось, что оно достигло своих пределов по отношению к ней.

Она прикусила губу.

– Ты кое-что сказал мне на вечеринке у моих родителей.

– Да, помню.

– Я знаю, ты не поверишь, но мне хочется попрощаться так, как ты говорил.

– Я думал, ты не прощаешься.