Несомненно, что расстрел части польских офицеров и полицейских был обусловлен не столько их антисоветскими настроениями (за антисоветчину, как правило, полагались лагеря), сколько причастностью к конкретным преступлениям против Советской России, как это утверждал Каганович. Это могли быть военные преступления польских военнослужащих в польско-советской войне 1919—1920 гг.

Например, бессудные расстрелы красноармейцев при взятии их в плен, репрессии против красноармейцев в польских лагерях для военнопленных в 1919—1922 гг. или антисоветские акции с польской территории в 20-х годах. Свидетельств этого с указанием фамилий польских офицеров и полицейских в советских архивах хранилось немало.

Ведь не случайно в одном из центральных советских журналов « Новый мир» в мае 1931 г. появились воспоминания бывшего узника польских лагерей культработника РККА Я.Подольского под псевдонимом Н.Вальден с описанием зверств происходивших в польских лагерях.

В последнее время в научный оборот введена масса документов, касающихся катынской проблемы и гибели пленных красноармейцев. Нет сомнений, что в архивах ЦК ВКП(б) и НКВД в 1940 г. существовало немало свидетельств, неопровержимо доказывающие вину многих польских офицеров и полицейских в гибели пленных красноармейцев и антисоветских акциях.

Однако почему-то никому не кажется странным, что в опубликованных документах НКВД и ЦК ВКП(б), имеющих отношение к Катынскому делу, практически нет упоминаний о привлечении к ответственности в начале 1940 г. тех польских военнослужащих и чиновников, которые были виновны в гибели пленных красноармейцев. В то же время известны факты, что уже летом 1940 г. польские военнослужащие, полицейские и представители суда и прокуратуры, интернированные в Прибалтике: «привлекались к уголовной ответ ственности за деятельность в период Гражданской войны и в предвоенные годы в Польше» (Катынь. Расстрел… С. 198).

Почему поляков стали привлекать к уголовной ответственности за преступления, совершенные в предвоенные годы только летом 1940 г.? Ответа на этот вопрос пока нет. Возможно, дело в том, что кто-то не счел нужным извлечь из архивов подобные дела, датированные осенью 1939 г. – весной 1940 г. и эти документы ждут своего часа в архивах?

Из истории сентябрьской 1939 г. кампании Красной Армии на западных территориях Украины и Белоруссии известны факты, когда некоторые советские офицеры проводили среди пленных поляков дознание, кто из них был причастен к убийствам большевиков в 1919—1921 гг. и устраивали самосуды (Мельтюхов. Сов-польские войны. С. 557.).

Официальная версия Катынского дела также не объясняет, почему Сталин после своего безжалостного решения расстрелять польских военнопленных, спустя короткое время по отношению к полякам «сменил гнев на милость». Попытки объяснить это самодурством Сталина не серьезны. видимо, на самом деле решения Политбюро о поголовном расстреле поляков не было.

Летом 1940 г. были оставлены в живых взятые в Прибалтике польские офицеры и было решено создать национальную польскую воинскую часть. Далее началось освобождение польских офицеров-«тешинцев» из Оранского лагеря. Через год полностью амнистировали всех поляков и на советской территории сформировали и вооружили польскую армия генерала Андерса, подчиненную лондонскому эмигрантскому правительству.

Надо заметить, что версия о патологической ненависти Сталина к полякам не выдерживает критики . Известно, что среди немногих людей, к которым Сталин относился с особым вниманием и заботой были два поляка: полярный летчик Сигизмунд Леваневский и маршал Советского Союза Константин Рокоссовский. По личному указанию Сталина С.Леваневскому за спасение челюскинцев было присвоено звание Героя Советского Союза, хотя Леваневский из-за аварии не сумел приземлиться на льдине.

По имени и отчеству Сталин обращался только к трем военноначальникам: поляку Константину Константиновичу Роскоссовскому, начальнику Генерального штаба маршалу Борису Михайловичу Шапошникову и главному маршалу авиации Александру Евгеньевичу Голованову.

Важнейшим доказательством ответственности сталинского руководства за расстрел 21.857 польских пленных и арестованных граждан в 1940 г., помимо кремлевских катынских документов, катыноведы считают показания бывших сотрудников НКВД-КГБ СССР Д.С.Токарева, П.К.Сопруненко, М.В.Сыромятникова.

Как отмечалось, российские исследователи, желающие ознакомиться с показаниями этих свидетелей по Катынскому уголовному дела № 159, вынуждены довольствоваться любительским переводом этих показаний с польского на русский язык! В Польше в открытой печати эти показания появились еще в 1998 г. во втором томе сборника документов «Katyn. Dokumenty zbrodni. Zagłada marzec – czerwiec 1940» . С электронной версией русского перевода допроса бывшего начальника УНКВД по Калининской области генерала КГБ в запасе Д.Токарева с польского можно ознакомиться на: http:// katynbooks.narod.ru/polish/tokarev_ru_pl.html#15.

В России официальные показания основных катынских свидетелей до сих пор не обнародовали. Причем, несмотря на их крайнюю важность в прояснении «Катынского дела», их не включили в изданный в России в 2001 г. сборник документов «Катынь. Март 1940-сентябрь 2000. расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. Документы» (далее в тексте Катынь. Расстрел…), который является кратким вариантом второго тома вышеназванного польского сборника. Видимо, это не случайно. Эти показания непоследовательны и противоречивы не только по сути, но и по отношению к официальной версии. Их обнародование вызовет массу вопросов даже не у специалистов.

Видимо, поэтому катыноведы, готовившие издание российского сборника «Катынь. Расстрел…», предпочли, чтобы российская общественность довольствовалась сомнительно «отредактированными» выдержками из показаний основных свидетелей по Катынскому уголовному делу № 159.

Например, постоянно тиражируется утверждение генерала Токарева о том, что в Калинин «москвичи» привезли целый чемодан «Вальтеров», так как советские наганы якобы не выдерживали интенсивной стрельбы. На самом деле на допросе Токарев отметил, что Блохин привез целый чемодан пистолетов «вальтер», так как « эти пистолеты быстро изнашиваются» . То есть не наганы, а «вальтеры» быстро изнашивались. Вот так катыноведы рождали мифы в Катынском деле.

В Польше к неточностям в публикуемых катынских материалах относятся сугубо утилитарно. Для безоговорочного доверия к этим материалам достаточно того, чтобы они подтверждали польскую версию катынского преступления. Вновь приведем пример. В опубликованном польском варианте допроса генерала КГБ в запасе Дмитрия Степановича Токарева указывается, что допрос производился в г. Владимире-Волынском (Украина, Волынская область). Однако доподлинно известно, что генерал Токарев после выхода на пенсию проживал в г. Владимире, находящемся в 200 км от Москвы. Там же он 20 марта 1991 г. живописал события 1940 г. следователю Главной военной прокуратуры Анатолию Юрьевичу Яблокову. Однако поляков эти тонкости не волнуют.