что джунгли. Хищники – как самцы, так и самки - имеют такие же острые когти, как у льва или гепарда, и такой же голодный аппетит.’

‘Это звучит ужасно. Я не уверена, что хочу идти сейчас.’

‘Да, это так. Жизнь в таком городе, как Лондон, Париж или даже Каир, может быть удивительно возбуждающей, захватывающей, увлекательной ... О, моя дорогая, что бы я отдала, чтобы быть такой же молодой и красивой, как ты. У твоих ног будет весь мир, и это будет самое чудесное чувство в мире. Ты просто должна знать правила игры. И ты никогда не узнаешь их, живя здесь в глуши.

‘Я просто хочу уйти подальше от таких ужасных старух, как Амелия Кори-Портер. Я ненавижу то, как здесь все знают друг друга, суют нос в чужие дела, распространяют отвратительную ложь о других людях.’

- Я боюсь, что ты найдешь таких женщин, куда бы ты ни пошла, - сказала бабушка. ‘И людей, которые являются полнейшими мерзавцами и негодяями. Но в большом городе все по-другому. У тебя больше места, чтобы быть самой собой. Никто не может наблюдать за тобой так пристально, как в небольшом сообществе.’

- Тогда я действительно хочу пойти ... пожалуйста, Папочка, ты не мог бы сказать, что я могу?’

‘Ну, - задумчиво произнес Леон, и Шафран просияла от радости, потому что с этого момента поняла, что он не скажет "Нет".’

‘Если я правильно помню, британский учебный год начинается в сентябре, - продолжал Леон. ‘Значит, ты не сможешь приступить к учебе еще девять месяцев. Вопрос в том, что ты должна делать до тех пор?’

- Почему я должна ждать до сентября, чтобы вернуться в школу?- Спросила Шафран. ‘К тому времени мне будет семнадцать, а когда я уеду, мне будет девятнадцать. Это слишком много, чтобы ходить в школу. Я бы предпочла начать прямо сейчас.’

‘Но ты пропустишь семестр, так что будешь отставать от других девочек, - заметил Леон.

‘Тогда мне просто придется потрудиться и наверстать упущенное. Я бы предпочла это, чем быть старой девой класса.’

‘Никто не считает тебя старой девой, дорогая, - заметила бабушка. - ‘Но я понимаю твою точку зрения.- Она на мгновение задумалась. - Ты должен поехать с ней, Леон. А когда приедешь в Англию, останься там на несколько месяцев. Говоря как один из ваших акционеров, хотя и очень незначительный, я считаю, что пришло время Кортни Трейдинг иметь лондонский офис. Возможно, вы могли бы организовать его, пока Шафран проводит свои первые два семестра в школе, а затем вы оба могли бы путешествовать по Европе летом.’

‘Это было бы замечательно! - Шафран пришла в восторг.

‘Ну что ж, тогда решено.’

- Подождите минутку, - вмешался Леон. ‘Мы не знаем, сможет ли Шафран ходить в школу в Англии. У них может не быть места для нее. Даже если они это сделают, все должно быть организовано за пару недель. Она не может просто прийти и сказать: "Впустите меня!”’

- Мой дорогой мальчик, - сказала бабушка, - это современная эпоха. Есть телеграммы и телефоны, с помощью которых можно общаться, и самолеты, которые доставят вас через полмира в течение нескольких дней. Прояви инициативу, Леон. Свяжись с директрисой в Йобурге, попроси ее подергать за ниточки, сделай скромное пожертвование в качестве прощального подарка школе, если это поможет смазать колеса. Ты всегда был способен достичь всего, чего хотел, когда ты прикладывал к этому свой ум. Так …’

‘Я подумаю об этом, - сказал Леон.

Леон звонил, посылал телеграммы, дергал за ниточки и заказывал билеты. Ко второму января 1936 года, когда занятия в школе должны были начаться шестого числа, он и Шафран уже были в Лондоне. Но после нескольких дней, проведенных в Лондоне, Шафран задумалась, правильно ли она поступила, приехав в Англию. Погода стояла холодная, сырая и серая. Тротуары были покрыты полу-расплавленной жижей и грязью. Они могли видеть Грин-Парк из окна своего отеля, но, глядя на монохромные тона мертвой травы, голых деревьев и пешеходных дорожек, Шафран простонала:’‘По-моему, это больше похоже на Грей-парк.’

Солнце, казалось, никогда не светило днем, и густой, удушливый туман, тяжелый от запаха автомобильных паров и угольных пожаров, опускался ночью, делая невозможным видеть больше, чем на несколько футов в темноте. Грязный воздух, казалось, просачивался в здания, так что все величественные памятники, к которым покорно водил ее отец, от Букингемского дворца до Вестминстерского аббатства и Собора Святого Павла, все большие универмаги, все правительственные учреждения на Уайтхолле были окрашены в оттенки от голубиного серого до черноты такой глубокой и грязной, что казалось, будто они высечены из угля, а не построены из кирпича или камня. Серость отражалась в тусклой одежде людей, бледности их лиц и безвкусной пище, которую они ели. Даже последние несколько рождественских украшений, все еще висевших в витринах магазинов или развешанных по улицам, казалось, были лишены всех своих праздничных красок. И хотя поначалу Шафран была ошеломлена размерами Йоханнесбурга, Лондон был совсем другого масштаба.

Въезжая в центр города с аэродрома Кройдон, они проезжали милю за милей мимо одинаковых улиц с террасами домов и одного центра города за другим: каждая из них была окружена станцией метро; каждая со своим муниципальным зданием, библиотекой, банями, магазинами, пабами и ресторанами; каждая с улицами, более многолюдными, чем когда-либо видела Шафран, и каждая была лишь одним из мириадов отдельных пригородов огромного, раскинувшегося города.

Леон изо всех сил старался показать дочери все самое лучшее, что мог предложить центр империи. Он заказал номер люкс в отеле "Ритц", который был восхитительно снисходителен, со спальней для каждого из них, огромными кроватями с матрасами, достаточно толстыми и удобными для самой суетливой принцессы, и ванной комнатой, которая сияла отражениями от полированных мраморных стен и пола и сверкающим хромом ванн и кранов. Он повел ее в лондонский "Палладиум", чтобы посмотреть на Crazy Gang, и хотя она не имела ни малейшего представления, кто все эти исполнители и почему публика с таким восторгом и очевидной фамильярностью ловила их фразы, все же она была захвачена атмосферой и вскоре смеялась и хлопала вместе со всеми. Леон также открыл для себя прелести чайных "Лайонз корнер Хаус", которые, казалось, были на половине улиц центрального Лондона. ‘Здесь умеют заваривать настоящий чай, - одобрительно сказал он. - Хороший