Черных продолжает давить. Теперь маваши. Другой ногой. Очень быстрый удар. Я едва успел уклониться.

Надо отдать должное противнику. Этот ублюдок умеет бить ногами. Мастер, черт подери. Из тех, что может забить гвоздь пяткой.

И на закуску, уширо гери. Черных не боится развернуться ко мне спиной. И ударить пяткой. Со всей силы. Только уже не в голову. А в живот.

Ох ты. Вот этот удар прошел хорошо. Будто кто-то с размаху саданул по животу молотком.

Ах ты, сволочь. Я стою, глотаю воздух. А Черных продолжает успешную атаку. Снова ногами.

Бьет коленом. Круговой удар. Зрители начинают орать на трибунах. Что-то вроде: «Давай! Вали его!». Какие кровожадные.

Я блокирую колено противника предплечьем. Дай же мне хоть вздохнуть, ублюдок.

И, поскольку Черных навалился вплотную, бью его локтем. Сбоку. Левой рукой.

Не очень выгодное положение. Но деваться некуда.

Удар проходит. Тоже в корпус противника. В грудь. И Черных отшатывается назад.

И прекращает атаку.

Мы стоим, выставив ладони перед собой. Рефери дает каждому по баллу. Счет равный.

Черных морщится. Хочет потереть грудь. Но не показывает свою слабость. Стоит, сузив глаза.

Я тоже глубоко вдыхаю воздух. Этот урод лягнул меня, как ишак копытом. Что он будет делать теперь?

Скорее всего, опять атакует. Чтобы не терять темпа. Теперь будет держаться на расстоянии. Зарабатывать очки.

— Хаджиме! — рявкнул рефери.

Так и есть. Черных снова пошел в атаку. Только я теперь готов к ней.

И когда он снова бьет мае гери, я отклоняюсь назад. И одновременно бью лоукик. По его колену. Кансецу гери.

Превосходно. Я подрубил его на лету. В самом начале атаки. Я уже заметил, что нынешние бойцы вообще не пользуются этим ударом.

Считают его несерьезным. А между тем, если все сделать правильно, можно закончить бой. Выиграть.

Что у меня почти получилось. Черных резко опустил ногу. Отступил назад. Лицо сморщила гримаса боли.

— Ваза-ари, — заметил рефери. Судьи согласно кивнули.

Так, вот где твое слабое место. Слабое звено. Если так, ты у меня в руках. Я устрою твоим коленям жестокие репрессии.

Черных стоит, едва опираясь на правую ногу. Неужели я повредил ее? Своим ударом. Ну-ка, проверим.

Теперь уже я иду вперед. Противник жмется на своей стороне площадки. Робкий такой. Беспомощный.

Я имитирую удар мае гери. В корпус. Черных чуть уклоняется.

И тогда я бью левой ногой. Лоукик. Гедан маваши гери. С внутренней стороны.

С разворотом. Как в тайском боксе. Вкладываю в удар как можно больше силы.

Противник не удержался. Валится на пол. Как сломанный дуб. Корчится, лежа, от боли. Держится за ногу. И не может подняться.

— Иппон! — провозгласил рефери.

И снова судьи не возражают.

Ну, наконец-то. Я поднимаю руку. Победа!

Сначала начинают орать мои друзья по клубу. Потом Щепкин. А потом и Настя. Зрители тоже кричат и хлопают.

Я жду, пока Черных поднимется. Он что-то ворочается. Подхожу, протягиваю руку.

— Давай, помогу.

Но вредный соперник бьет по ладони. Морщится.

— Уйди. Сам встану.

Ладно. Раз ты такой гордый. Вставай сам.

Черных поднимается. Правда, ноги у него подгибаются. Дрожат. Как бы опять не свалился.

Мы делаем поклоны. Я все равно быстрее. А вот Черных явно не торопится. Он сильно прихрамывает, когда уходит с площадки.

Э, приятель, тебе надо проверить ногу. Я тебе туда хорошенько зарядил. От души.

Щепкин обнимает меня. Ну что же, это заслуга учителя. В первую очередь. Я же выступал под его флагом. Прославил его клуб.

— Молодец, Витя! Какой ты молодец!

Смелов, Бурный, Крылов, Харитонов, все подходят и поздравляют меня. Жмут руку, хлопают по спине. Искренне рады.

А вот и Рома. Тоже здесь. Синяки уже побледнели. Скоро пройдут. Он тоже поздравляет меня.

— Да ты просто зверь, Витя! — говорит он. — А мы ведь еще недавно и не знали про карате!

Ого, даже Гусев пришел. Он грозит мне пальцем:

— Я так и знал, что ты победишь! — но обнять себя не дает. — Не подходи ко мне. Опять ребра сломаешь.

Неизвестно откуда, выскакивает Настя. Она безумно рада. Целует меня, бросается на шею. Виснет на мне.

От девушки пахнет сладким парфюмом. Ммм, как вкусно.

Хочется целовать ее при всех, не отрываясь. Зарыться в волосы. Не исключено, что я так и сделаю. Сегодня вечером.

Скоро шум утихает. Церемония награждения. Главный судья, организаторы, все говорят небольшие речи. Поздравляют участников. Обещают провести всесоюзный чемпионат. Потом выйти на международный уровень.

У них грандиозные планы. Посмотрим, получится ли.

Я стою с другими участниками. Жду. По итогам турнира я завоевал две награды. В тамэсивари и кумитэ. Первое место. Золотая медаль. И диплом.

Главный судья вешает мне медаль на шею. Это суровый плечистый дядька. Он смотрит на мой пояс.

— Чтобы на следующей неделе сдал на девятый кю, понял? — вполголоса говорит он. — А то все спрашивают. Что это за белый пояс такой? Который всем задницу порвал.

Я киваю. Регалии меня не очень волнуют. Но раз надо, то сдам.

После соревнований мы идем по улице всей толпой.

Погода ясная. Солнце заливает тротуары лучами. Все еще жарко. Хотя вдали на небе тучки. Грозят скоро непогодой и бурей.

Щепкин срочно укатил куда-то по делам. Что-то там, связанное с федерацией карате. Он хочет создать ее вместе с другими тренерами.

— Ну что, куда пойдем праздновать? — спрашивает Крылов. — Я знаю одну отличную закусочную. Там все студенты сидят. Шашлыки просто отпад. Пальчики оближешь.

Может быть, и так. Но это идет вразрез с моими намерениями. Там, в лесу, я дал себе слово неустанно шлифовать свои навыки. А не наполнять брюхо алкоголем.

Такие празднества затупляют ум. Настраивают на безделье. И на бахвальство. А там уже недалеко до поражений.

Поэтому я качаю головой. Настя идет рядом со мной. Я держу ее за талию.

— Никаких пьянок. Никаких гулянок. Это всего-навсего городской турнир. Нечего тут праздновать.

Смелов качает головой. Он так и не понял. Меня до конца.

— Чудак ты все-таки, Витька. Как же не праздновать? За три месяца на такую высоту вскарабакался. Надо отметить.

Бурный кивнул. Он тоже хочет посидеть. Всем вместе.

— Мой дядя, когда играл на гитаре, говорил, что надо ослаблять струны. Нельзя все время держать их натянутыми. Иначе лопнут.

Метафора понятна. Довольно убедительно. Но я знаю, что если ослабить струны слишком сильно, то потом трудно натянуть. И гитара будет фальшивить.

С другой стороны, это мои друзья. Хотят искренне поздравить меня. Почему я должен быть букой? Я уже больше не