Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Опять без цветов?
— Тось, хватит… Достала с этими цветами.
— Так ведь к жене пришел, не к чужому человеку.
— Тось!
Она заглянула ему в глаза:
— Расстроенный, да?.. Из-за Насти?
— Конечно, жалко человека.
— А чего жалеть?.. Неизвестно откуда пришла, неизвестно куда подевалась.
— То есть тебе до лампочки?.. До лампочки, куда девчонку увезли, что с ней сделают, как поступят?
— Пусть в этом полиция разбирается.
— Но ведь сама в дом привела!
— Да, привела. Привела, потому что пожалела. А что я не так сделала? Паспорт помогла оформить, одежку прикупила, денежек заплатила. И пусть себе с богом едет. Не захотела бы, хрен бы кто увез!
— Не понимаю тебя, Тося.
— А я тебя не понимаю. Больше думаешь не о жене, не о семье, а о какой-то приблуде. Чего на нее так расположился? Может, у вас чего-то наклюнулась? — Антонина снова заглянула в лицо Артуру. — Нинка мне рассказала, как вы утром проспали, вместе бежали в кафе. Гляди у меня, любимый. В такие шутки тебе лучше не играть. Не обижать меня. А про эту деваху забудь!
Артур забирал Антонину из больницы днем. «Мерседес», отремонтированный, надраенный, отмытый, стоял недалеко от главного входа. Артур сначала загрузил в багажник несколько пакетов с разными вещами, взял костыли у супруги, забросил на заднее сиденье, помог Антонине самой забраться на место рядом с водителем, обошел минивэн и сел за руль.
— Ну, слава богу, можно ехать.
— Слава богу, — перекрестилась Антонина. — Спасибо этому дому.
— …Едем к другому.
Миновали несколько узких улочек, выехали на широкую, просторную главную. Артур вел машину аккуратно, осторожно. Какое-то время молчали, потом Антонина виновато улыбнулась:
— Волнуюсь.
— Во те на! — глянул на нее Артур. — Чего это?
— Не знаю. Давно не была дома. Ничего не изменилось?
— А что могло измениться? Дом на месте, кафе работает, в караоке поют!
— Нинку видел?
— Редкая акошевка! В караоке ходит. Крутится перед шоферней. Обязательно кого-то подцепит.
— Не любишь ее?
— А за что любить? Язык как пропеллер — то в одну сторону пыль гонит, то в другую!
— Лишь бы не в нашу.
— От нее можно ждать!
Помолчали.
— Про живность не забыл? — спросила Антонина. — Кормил хоть?
— Дильбар помогала.
— А эта… ну, Настя… не объявлялась?
— Не объявлялась.
— И не звонила?
Артур зло посмотрел на Антонину:
— Тебе это нужно?
— Интересно. Как-никак жила у нас.
— Больше не будет.
— А чего злишься?
— А как не злиться?! Сначала одно, потом другое! То жалко, то черт с ней! Надоело.
— Артурка. — Антонина коснулась его плеча, улыбнулась. — Я еду домой, а ты ругаешься. Давай хоть сегодня не будем.
— А завтра начнем? — ухмыльнулся Артур.
— Не начнем. Завтра начнем жить.
Центр города остался позади, они выскочили на узкие зеленые улочки пригорода, помчались к виднеющейся поодаль трассе.
Когда подъезжали к «Бим-Бому», от изумления едва не проскочили мимо. Увидели, как при входе на веранду под восточную музыку топчутся наряженные в национальную одежду Хамид и Дильбар, рядом с ними отбивает ритм в медный таз Виталик, а несколько водителей с яркими повязками на головах изображают массовку, пытаясь повторить танцевальные движения Хамида и Дильбар.
Артур помог Антонине выйти из машины. Подхватив костыли, она захромала к танцующим. От вида встречающих ее работников растрогалась, по очереди обняла каждого, смахнула с глаз выступившие слезы.
— Спасибо, дорогие мои!.. У меня нет слов, разревусь сейчас. Спасибо.
— Это не все, Антонина-ханум! — раскланялся Хамид. — У нас в Узбекистане так не делается! Надо идти за праздничный стол, кушать, выпивать, разговаривать. Стол очень вкусный, все старались.
Все двинулись в зал, Артур подошел к Виталику, негромко спросил:
— Слышь, клоун… Новостей никаких?
— Хозяйка вернулась, вот тебе и новость.
— А кроме того?
— На Настю намекаешь?
— Всего лишь спросил.
— Спрашиваешь про одно, думаешь про другое.
— Пошел к черту!
Артур вошел в зал, где был накрытый шикарный стол с разнообразными угощениями, вином и пиалами для чая. Сел рядом с Антониной.
— Гляди, как постарались, — кивнула она на стол. — Ты, что ли, придумал?
— Сами… Любят тебя, — усмехнулся Артур.
— Да, любят, — с гордостью согласилась Антонина. — Не то что некоторые.
— Намек?
— Может, намек, а может, правда.
— Антонина, прекращай.
— Не ори!.. Не в лесу!
— Не ору, а прошу.
Хамид громко постучал ножом по графину, обвел взглядом присутствующих, среди которых находилось несколько водителей из массовки.
— Я здесь самый старый и самый, наверное, глупый. Потому что решил быть самым главным и первым сказать какие-то слова! — Он улыбнулся, поклонился всем. — Извините, это была шутка. Потому что здесь самый главный человек, самый красивый, самый любимый…
— Это я! — брякнул под общий смех Виталик.
— Антонина Григорьевна, — с укором произнес узбек. — Этого мужчину надо сегодня уволить. Пожалуйста, выполните мою просьбу.
— Считай, уже уволила, — снова под смех ответила Антонина.
— Спасибо. А теперь вторая просьба к вам, уважаемая хозяйка. Совсем серьезная. Не болейте больше никогда, не попадайте больше в аварию, не бросайте нас так надолго, потому что нам от этого совсем плохо. Давайте за это выпьем по маленькому глоточку волшебного узбекского вина!
За столом засмеялись, зааплодировали, Хамид предупредил:
— Антонина Григорьевна, вам пить я запрещаю. Голова может закружиться, на ногах не удержитесь, не приведи аллах, упадете!
— Не упаду. У меня муж молодой, поддержит.
— Конечно, Антонина-ханум! — согласился Хамид. — Такой муж нужно пожелать каждой женщине!
— Ур-ра! — гаркнул кто-то из водителей. Все привстали, чокнулись.
— Водителям тоже пить нельзя! — воскликнул раздухарившийся Хамид. — Маленький глоток приносит большую беду!
Мобильник Артура зазвонил так громко и резко, что сидящие рядом вздрогнули. Взглянув на экранчик, он оцепенел, увидев на дисплее имя: «Настя».